БРАСЛЕТ С РУКИ МАСТЕРА В ролях: Финвэ – Ватрен Феанор – Альвдис Маглор – Дэль Келегорм – Хольгер Анароквар – Панча майэ Хисиэ – Ломэллин Большая зала в королевском дворце. Высокие крестовые своды, стрельчатые окна. Стены облицованы сероватым мрамором, более темным у пола и светлеющим к потолку. Феанор входит, останавливается у окна, обращенного к Валмару, и молча смотрит на Свет Тельпериона. Маглор входит, во власти своих мыслей - в руках у него небольшая серая птица. Он бесшумно прикрывает дверь, подходит к ближайшему окну и прислоняется к стене рядом с ним, тихо поглаживает растрепанные перья птицы, иногда поднимая глаза на Феанора, чтобы, когда тот отвлечется от созерцания, приветствовать его. Келегорм входит, погруженный в попытки сочинить балладу (попытки не привели к успеху, от этого слегка хмурый). Маглор приветственно машет брату рукой, после прикладывает палец к губам, глазами указывая на погруженного в размышления отца. Келегорм (шепотом). Как дела, брат? Я недавно вернулся из путешествия. Меня не было долго, потому что во время моих странствий по Золотым Лесам я предавался мечтам. А теперь меня посещают какие-то странные тревоги... Маглор (тоже очень тихо, с улыбкой; оба стоят у окна, лицом к Феанору). На лице твоем вижу осенний вечер. Что гложет тебя? Ты только приехал, а ведь обычно огорчение и печаль привозят отсюда в Золотые Леса, а не наоборот... Келегорм (в том же тоне). Почему-то на меня нашли мысли, что и над Благословенным Краем может быть властна Тень... То ли потому что вспомнил о Мириэль, то ли что ещё. Маглор (в том же тоне). Может статься, ты просто нагляделся тамошних сумерек... Когда свет Тельпериона уходит из Лаурэтаури и разом меркнет лес, кажется, что тьма подступает к горлу, как холодная вода, и сердце рвется в ужасе прочь. Многими печальными песнями я обязан вечерам Золотых Лесов... Келегорм (в том же тоне). Кто знает... Может, я действительно насмотрелся на Золотые Леса, может, я долго был в разлуке с братьями. А может, слишком часто оставляло вдохновение. Маглор (в том же тоне). Тогда ты хорошо сделал, что вернулся! Государь снова затеял великое строительство, дело найдется всем... Вдохновение куда как проще приманить, отвернувшись от него... как птицу... (улыбается, чуть приподымает ладони - и птица вертит головой, и, пошевелившись, опять взъерошивается). Феанор (поворачивается к сыновьям, убирая что-то в поясной кошель. Говорит задумчиво, всё еще в своих размышлениях). А, вы здесь... Маглор (склоняется в приветствии). Отец... Мы не хотели отвлекать тебя... Келегорм (тоже склоняется в приветствии, тихо). Да, отец. Все именно так. (Снова сильно задумывается). Финвэ входит в залу, останавливается у самого входа и внимательно осматривает присутствующих. Феанор (при виде отца стремительно подходит к нему и припадает на одно колено). Батюшка! Приветствую тебя! Финвэ (нежно опуская руку на плечо Феанора). Здравствуй! Рад видеть тебя. Но я, кажется, тебя прервал. Ты хотел говорить с сыновьями. Феанор (поднимаясь). Нет, батюшка, я ждал тебя. И хотел спросить тебя, если позволишь... Финвэ кивает в знак согласия. Феанор. Вот (достает из-за пояса кусочек серебристого металла) - серебрин. Вы с Махтаном давным-давно начали добывать его на юге Арамана, я недавно там тоже был. И я хотел спросить тебя о его свойствах. Он чрезвычайно мягок, так что для ювелиров он незаменим; но мне кажется, что он может слышать наши мысли, чувства... Тебе доводилось это видеть? Финвэ берет кусочек, задумчиво рассматривает его, вертит в руках, взвешивает на ладони, ощупывает кончиками пальцев. Феанор пристально смотрит на руки отца, напряжен, ждет ответа. Маглор (слышал слова отца, и теперь прищуривается, чтобы разглядеть, о чем именно идет разговор. К Келегорму, тихо). Ты работал когда-нибудь с серебрином? Келегорм качает головой. Финвэ. Я ковал серебро, золото... Этот похож на серебро, немного. Но он мягче. Его не нужно резать или гнуть, чтобы почувствовать его мягкость. Но в нем... В нем чувствуешь еще и силу. Я возьму его, если он не нужен тебе для твоих нынешних замыслов: с металлами не разговаривают в зале дворца. Феанор (слегка кивает). Конечно, батюшка. Могу и еще принести тебе - с этим всё-таки я сам долго... общался, он уже не совсем такой, как был. Но (нахмуривается) разве ты с ним не работал раньше? Я думал, раз вы с Махтаном начинали добывать руды в северных горах, то ты знаешь серебрин. Финвэ (улыбаясь). Не все о нем, не все. Да и беру, потому что хочу пойти с тобой в мастерскую сегодня, покажешь мне, чего тебе удалось от него добиться. А потом возьмешь его обратно, даже не пытайся оставить мне. Он твои руки помнит, тебе с ним и работать. А я тебе покажу, что у меня с серебрином получалось. Маглор (приближается и преклоняет колено). Таро... Отец... Кажется, я знаю этот металл... Феанор (заинтересованно оборачивается, поднимает сына и одновременно спрашивает). Да? Откуда? Маглор. Мне приходилось видеть его вот так же, небольшими кусочками, в руках мастеров. Я даже долгое время носил один с собою, просто оттого, что под руку попался. И я понимаю, отчего ты говоришь о силе. Серебрин слишком быстро оживает... если ты, отец, достаточное время держал в руках этот кусок, тебе непросто будет потерять его. У меня не получилось... Финвэ отходит к окну и достает слиток Феанора, подносит к свету, смотрит. В лучах Тельпериона серебрин начинает слегка светиться. Феанор (к Маглору). Ты говоришь так, словно хотел с ним расстаться... Почему? Маглор (нахмурившись, как от неприятного воспоминания). Слишком много внимания он требует. Бродя по горам, уходя к фонтанам, я все время чувствовал, что со мною серебрин, и что ему нужно так же видеть все вокруг, без этого он тоскует, как запертый зверь... Но не может же он играть на моей флейте... (улыбается) Мне пришлось оставить его и вернуть на рудник, домой... Феанор (нахмурившись). Напрасно. Совсем напрасно! Так нельзя поступать! Конечно, ты гораздо искуснее в сложении песней, чем в плетении из металла, но нельзя так обращаться с ЖИВЫМ металлом! Пойми, раз он вошел в твою руку, он хотел быть с тобой; более того, он хотел обрести какое-то воплощение. А ты не услышал его. Серебрин не может жить как кусок руды, он стремится принять форму, которая была бы зримым образом его духа, или его чувств к тебе, или твоих чувств к нему. Если ты сам не можешь дать ему эту форму - подойди к любому из мастеров, объясни. Да настоящий мастер и сам это увидит... Нет, сыне, не делай так больше... Маглор (опустив голову). Мне следовало вернуть его тебе, или просто посоветоваться... Отец, я и не предполагал, что может выйти такое... Однако расстался он со мною без печали. Я сам отвез его на рудник, он еще на полпути узнал дорогу, чуть не зашевелился, а после так и прыгнул в руки Махтана... Государь, прошу тебя, возьми меня с собой в Форменос, когда поедешь на рудники снова! Я все же непозволительно мало знаю о серебрине... Феанор (беря Маглора за плечи). Конечно, возьму! Только, боюсь, это случится нескоро - видишь, сейчас мы с Королем завязнем в моей мастерской... Да и потом... Я собирался поработать здесь, в руднике мне пока делать нечего. Но я позову тебя, когда поеду. (Окончив говорить, подходит к отцу и вежливо ждет, пока Король заговорит с ним первым). Маглор (вслед). Спасибо, отец... (Смотрит на сияющий металл и мрачнеет еще больше. Снова отходит к окну, где они стояли с Келегормом с самого начала, не переставая прислушиваться к разговору Финвэ и Феанора.) Феанор чуть нахмурившись, смотрит на отца. Финвэ (Феанору). Ты так смотришь на меня или на свой слиток в моих руках? Верно, не терпится до кузни добраться? Феанор (отводя взгляд). Батюшка, я хочу услышать, что ты думаешь о нем. Если тебе угодно говорить об этом в кузне - я готов пойти. Кажется, ты сказал о моей кузне? Или мы пойдем в твою? Финвэ. Ты хотел сделать из этого кусочка что-то, или просто взял попробовать его на наковальне и показать мне? Феанор. Из этого? - нет, отец, разумеется, нет! Иначе разве я стал бы так легко отдавать в другие руки, пусть даже и твои? Отец, пойми, мне сейчас не сделать что-то хочется - мне хочется ПОНЯТЬ. Прежде чем плести кружево из металла, я должен уметь говорить с ним. И мне кажется, я начинаю учиться говорить с серебрином. Но - только начинаю. Потому и пришел к тебе за советом. Финвэ. Что ж, это действительно живой металл. И "говорить" с ним, похоже, нужно осторожней, чем с иными из его племени, но это и гораздо интересней. А еще это тайна, потому что никогда наперед не знаешь, что он ответит тебе. Он тоже творит, и с ним можно творить вместе, нужно даже, иначе он не станет повиноваться, сплетаться в узоры под твоим молоточком. Феанор (удивленно вскидывая голову). Ты сказал - он творит сам? Что ты имеешь в виду? Финвэ. Не совсем, без рук Мастера, сам он не преобразится. Даже в Благословенном Краю я не встречал таких чудес, чтобы руда сама бежала к горну. Я имел ввиду, что, когда ты работаешь с ним, то вдруг понимаешь, что в первоначальный замысел вкралась... ошибка, неточность... всяко можно подумать. А потом понимаешь, что от этого вещь как будто преображается, становится ближе к тому, о чем ты мечтал, когда еще не начал работу, и образ вещи был лишь смутным и нечетким. Не знаю, почему так. Может, металл и вправду сам помогает творить, а, может, он просто чувствует нас глубже, чем мы можем выразить словами. Феанор (сцепляет пальцы, поворачивается к окну и говорит задумчиво, словно сам с собой). Отец, мне кажется, ты сказал сейчас больше, чем - сказал. "Он творит сам"... Да, конечно, без рук мастера он не сплетется в узор, но... Когда я беру золото или серебро, я почти всегда могу делать с ними то, что я захочу; у меня есть идея, эскиз, рисунок, мне для воплощения нужен металл - я беру его и придаю ему ту форму, которую _я_ хочу ему придать. А здесь... Наверное, потому я пока ничего и не сделал с этим кусочком, что здесь - я не хозяин металлу, а слуга. Не он воплотит мою идею - Я должен воплотить ЕГО замысел. Нет, не так! Я должен зримо выразить его суть. Ты знаешь, отец, в этом серебрин подобен камням. Когда я нахожу драгоценный камень, то я ДЛЯ НЕГО придумываю рисунок оправы. Никогда - наоборот. Похоже, с серебрином то же самое... Финвэ (чуть укоризненно, но доброжелательно). Ну ведь с камнями-то ты тоже работаешь, и не хуже, чем с золотом или серебром. А тут встретил непонятное, и, похоже, уже начинаешь сердиться, что оно не дается тебе в руки также легко, как и все остальное. Не горячись. И, к тому же, мне кажется, что он не столько творит сам, сколько отвечает скорее твоим чувствам, а не твоим мыслям и умелым рукам. Поэтому и получается, не что задумал, а о чем мечтал... или о чем печалился и чего боялся. Феанор (заметно горячась). Нет, отец, нет! Я не стремлюсь к тому, чтобы он дался мне в руки! Просто - с каждым, кто способен услышать, эльда ли это, камень или металл, я буду говорить о том, что тот способен понять. Я же не стану объяснять ваниару устройство кузнечного горна! Он просто не поймет меня. Так и здесь - вижу, что у меня в руках ЖИВОЙ металл, и я хочу быть им услышанным. Финвэ (Феанору - мягко, негромким голосом). Не огорчайся, услышит, ты же Мастер. Ты просто слишком горяч, душа мечется, а металл не знает, как отвечать. Со временем вы поймете друг друга. Может, тебе удастся заразить его своим характером. Какие еще чудеса мы увидим тогда? К серебрину нужно подходить с чистым сердцем, чтобы на запечатлеть в нем свои невзгоды. Феанор (успокаиваясь так же внезапно, как и разгорячился; ОЧЕНЬ серьезно и тихо). Отец, ты говоришь о невзгодах, которые можно запечатлеть в серебрине. Неужели?.. (Вопросительно смотрит на него). Финвэ. Не знаю... У меня не было возможности убедиться в этом, ведь серебрин мы нашли уже в Валиноре. Феанор. Может быть... Может быть, дело действительно в том, что мы с ним хотим услышать друг другу так страстно, что друг другу мешаем... Финвэ. Пойдем, зайдешь ко мне в кузню. Покажу тебе одну свою работу. Она еще не совсем закончена, но тебе можно, ты сам Мастер. Феанор (прикладывая руку к груди и коротко кланяясь). Благодарю, отец. Финвэ (Маглору). Если хочешь, можешь пойти с нами. У меня найдется, что показать и тебе, прежде чем мы с твоим отцом займемся делом, ты ведь тоже уже пообщался с этим металлом. Маглор (к Финвэ). Спасибо, Таро! Я иду с вами, если позволишь... Финвэ поворачивается, давая возможность всем присутствующим понять, что собирается уходить, и направляется к двери. Феанор идет за ним следом, отставая ровно на полшага. Маглор, оглянувшись на Келегорма, который все еще пребывает в задумчивости, следует за Феанором и Финвэ. Все трое, во главе с Королем, выходят на площадь перед дворцом. Тельперион прибывает в свете - серебряное сияние заливает белые камни, которыми вымощена площадь, пустынная в этот час. Через стену склоняются гроздья белых соцветий - деревья на той стороне в полном цвету. Маглор, пошептавшись с птицей, выпускает ее - птица прянула в небо, однако не улетела и продолжает кружить над идущими. Стена выложена из мрамора и покрыта довольно странной резьбой - повторяющей и подчеркивающей рисунок прожилок камня, так что каждый смотрящий видит в ней какие-то свои образы. Далее стена немного меняется - серых прожилок становится всё больше, так что она постепенно темнеет. Цветущие деверья над стеной сменяются длинными тонкими ветвями с продолговатыми остроконечными листьями, которые так же свешиваются на стену. Над деревьями висит прозрачная розовая дымка от крошечных цветов. Маглор невольно заглядывается на них, но спохватывается и прибавляет шагу, чтобы не отстать от отца. Однако после еще несколько раз оборачивается. Стена неожиданно обрывается, сменяясь беломраморной лестницей, перилла которой (здесь) вырезаны в форме листьев платана. Эта лестница - очень долгая, она зигзагом идет по склону Кора, делая поворот через каждую сотню ступеней. С лестницы открывается вид на Тирион, в серебряном свете весь город кажется совершенно белым, за исключением шпилей и некоторых других украшений на крышах, которые покрыты металлами и ослепительно сияют. Лестница делает поворот к западу, и открывается вид на Аман. Небо прорезает белоснежная игла Таниквэтиль, от подножия которой идет Серебряный Свет. Даже эльфийскому взору не видно Древ и Валмара, но всё равно в сердцах поднимается необъяснимая волна тихой радости. Меняется и рисунок перилл этого марша лестницы - теперь это парящие птицы. Рисунок прожилок на ступенях также напоминает распластавшихся в воздухе птиц. Лестница в этом месте поворачивает довольно круто, и действительно видно, как парят в серебряном небе черные птицы. Лестница опять поворачивает, и становятся видны Пеллоры и Калакирия. Небо над ними гораздо темнее, чем над Аманом, и на его темно-синем фоне снеговые вершины гор кажутся серебряными. Кажется, что доносится соленый, бодрящий запах моря... Наверное, только кажется - оно слишком далеко. Феанор (следуя за отцом, чуть отстает и жестом подзывает к себе Маглора). А почему ты не мог выпустить свою птицу там, в зале? Разве она не могла улететь через окно? Маглор (подходит к отцу). Могла, государь, но я обещал ей цветущие деревья Тириона... Это горная птица - из ущелья. Попросилась со мною в город - они же страх как любопытны... Феанор (Маглору, тихо, чтобы не мешать задумавшемуся отцу). А что за ущелье? Маглор (в том же тоне - оба они идут на два шага позади Финвэ). Я ходил нынче в горы - Куруфин сказал мне, будто в одном из трех северных ущелий, в том месте, где они расходятся, словно трещины в камне, он видел в толще скалы какую-то странность, похожую более всего на металлическую жилу, цвета темного опала. Я решил поглядеть сам, но он забыл, в каком из трех ущелий заметил ее, - пришлось обойти все три. Жилы я не обнаружил, зато нашел птицу. И песню... Феанор (кладя руку на плечо Маглору). Споёшь, обязательно споёшь! Только позже. Батюшке сейчас не до того, да и мне, признаться, тоже. Маглор. Скажи, а когда ты сам последний раз был в горах? Феанор. Здесь? В окрестностях Тириона? Давно, давно... Мне гораздо интереснее горы на юге Арамана. Там не только серебрин. Хотя и ради него одного стоило бы туда ехать... Маглор (удивлен). Только в Форменосе? Отчего так? Феанор (тихо, но чуть насмешливо; потом - серьезно). Ты забываешь, что окрестные горы я облазил еще в то время, когда тебя и на свете не было... (Помолчав). Но дело даже не в этом. Раз ты отнес тот кусочек серебрина в рудник, то ты и сам был в Арамане. Ты видел его. Это совершенно иной мир. Мир трех цветов - синего, черного и пронзительно белого - там, где падает свет твоего светильника. Аман прекрасен, и мое сердце полно любви к нему, но Араман... Араман - это загадка... Маглор (помедлив). Да, я был в Арамане и помню его, но по мне там уж слишком мрачно - мне все время казалось, что та часть пути, которую прошел, уже исчезла, пока находишься в другом месте... Но это оттого, может быть, что не следовало бродить там в одиночестве - я слишком плохо знаю рудник, он меняется все время. К тому же, у меня скоро погас светильник - я услышал позади шум катящихся камней, слишком резко обернулся... Феанор (глядя на сына пристально и доброжелательно). Сыне, что с тобой произошло? Ведь ты же никогда прежде так не интересовался камнями и рудами. Твои пальцы привычны к арфе, а не к кирке и молоту... Отчего же вдруг такая перемена? Маглор (глядя в глаза отцу). Озеро не может отражать только лес, а гору позабыть - так песни мои невозможны будут, если я не пойму, отчего ты пропадаешь целыми днями в рудниках, отчего Король оставил строительство стены и ушел в кузни, отчего Куруфина вообще не видать на поверхности... Властен ли я безучастно смотреть на это? И на рудники я поехал не только из-за серебрина - я хотел видеть тех, кто работает там все время, как Махтан, говорить с ними, понимать их... Феанор молча несколько раз кивает. Он очень серьезен. Между Феанором и Маглором проходит волна понимания. Чувствуется, что за время этого разговора отец и сын стали друг другу ближе, чем за несколько предыдущих лет. Слова излишни, и далее они идут молча. На протяжении следующей сцены Феанор молча хмурится в ответ своим думам. Он не смотрит на отца. Келегорм ходит из дворца, долго идет по улицам Тириона. Ему кажется, что он мог бы дать совет Маглору, и он ищет встречи. Наконец, на одной из улиц он догоняет Финвэ, Феанора и Маглора. Не решаясь вмешаться, подходит к Маглору и идет рядом, ожидая, что тот обратит внимание. Маглор (слышит шаги на ступенях позади, оборачивается). Келегорм? Ты с нами? Келегорм. Да. Меня отпустили тревоги. Почему-то посетила мысль - а вы не пробовали слушать металл? Если услышать, как он звучит, то легче с ним обращаться. Маглор (приостанавливается). Что значит – как звучит? Он же не звучит сам по себе – под ударом молота и от прикосновения дерева он звенит по-разному... Объяснись! Финвэ (замедляя шаг и оборачиваясь). А ты угадал, Келегорм. Ладно, не буду вас томить, расскажу по дороге. Пойдем. (Идет рядом с Маглором и Келегормом.) Я подумал о том же, что и ты, Келегорм. Как серебрин запоет? Поэтому, Маглор, я тебя и позвал. Мне нужна твоя помощь. Я сделал струны. Основа у них - обычная серебряная струна, но я вплел туда серебриновые нити. Я делал их для тебя. Вряд ли кто-то сможет извлечь из них звуки прекраснее, чем ты. Ты научишь серебрин петь, принц? Маглор (задохнувшись от изумления и восторга, к Финвэ). Таро... Серебриновые струны... Ты велик! Это должно быть что-то необыкновенное... Как, как ты это сделал? Выдержит ли такую связь дерево лютни... нет, лучше испробую сперва на арфе... придется заменить основу... (шепчет, углубляясь в расчеты). Тем временем все четверо подходят к кузне. Это невысокое строение из крупных каменных блоков, почти без украшений. Несмотря на это, все пропорции подобраны так, что оно кажется очень изящным, почти воздушным. Одна стена отсутствует. Это - вход в кузню. Справа у стены большой горн, он почти выходит наружу через проем отсутствующей стены. Мелкая трава, растущая вокруг кузни, с этой стороны подходит почти к самому горну, но не опалена. В центре строения - наковальня, по стенам развешены полки с инструментами. Финвэ (заходит в кузню, достает что-то с одной из полок, выходит и обращается к Маглору). Вот, возьми. Когда освоишься с ними, пригласи послушать, мне очень интересно, что вышло. Маглор (к Финвэ).Конечно, непременно! (Разглядывая струны - тонкие сверкающие нити, несколько ярче обыкновенного серебра). Как мне благодарить тебя, Таро... Я как раз думал... Это то, что попадет в тон... Однако придется мне изрядно поработать над моей лютней! Спасибо тебе! Финвэ (Маглору, улыбаясь). Не стоит благодарить. Великий певец достоин хорошего инструмента. Делай то, что лучше у тебя получается. Струны тебе легче будет понять, чем просто кусок металла. Маглор (бессознательно прижимая к сердцу руку, в которой держит струны). Таро, я тотчас пойду опробую их! Серебрин достоин прекрасных песен, иных, чем раньше... Благодарю... (преклоняет колено). Финвэ. Конечно, иди. Представляю, как тебе не терпится их опробовать. Маглор. Я непременно покажу тебе нынче же, что получилось! Таро.. отец... (склоняет голову перед каждым на прощание, и бежит вверх по лестнице). Финвэ (Келегорму). Извини, но у меня сейчас нет достойного подарка для тебя, Келегорм. Не огорчайся, просто так выходит, что нашу с тобой идею о поющем серебрине лучше всего может воплотить именно Маглор. Однако, я вижу, тебе интересен этот новый металл. Я с удовольствием расскажу тебе о нем, научу всему, что сам о нем понял. Только, извини, не сейчас. Сейчас мы поработаем здесь с твоим отцом. Келегорм. Таро, у меня всегда так - я очень легко догадываюсь о чем-нибудь... а потом мне трудно найти слова. Я не так талантлив в обращении со словом, как мой брат Маглор. Просто я странствую по лесам - и слушаю их, а ещё я очень люблю слушать море. Ведь если прислушаться, то весь мир вокруг поет, потому что Илуватар и Айнур вложили в него песню. Прощай, Король. До новой встречи. Не буду отвлекать тебя и отца. Финвэ. До свидания. Обязательно найди меня позже. Или лучше я сам тебя найду. Нам есть, что обсудить. Келегорм кивает на прощание и уходит. Маглор пробегает через главный зал и анфиладу комнат в свои покои. Это небольшая комната с окном во всю стену, заваленная свитками рукописей, начатыми и брошенными на середине записями. На столе - чернильница, большая связка перьев в кольце и металлический зажим для бумаги с узором в виде ивовых ветвей - подарок мастеров Форменоса. В углу стоит арфа, вдоль стены на подставках - три лютни разного размера и с разным количеством струн, одна лежит на столе, поверх рукописи. Маглор, ворвавшись, взглядом выбирает Феалин - у нее самое прочное дерево из всех, и достаточно прочные колки. Он разматывает струны, но здесь темновато - Тельперион убывает. Маглор выглядывает в окно, и, чтобы застать Серебряный Свет, выходит и поднимается на крышу дворца - выходит прямо через узкое оконце на небольшую площадку рядом со шпилем, и устраивается, чтобы заняться струнами. Город постепенно меркнет - Свет уходит, как тает туман - неторопливо, незаметно и без остатка. Сперва гаснут небольшие постройки, после - кровли высоких строений. С крыши видно, как мерцают Террасы Фонтанов, словно на белой ткани города бросили те самые серебриновые струны... Маглор отвлекается от работы и заворожено следит, как Свет стягивается к подножию Таникветиль. Струны перетянуты, и он настраивает лютню, прислушиваясь, но не глядя на лады - и ловит себя на том, что настраивает скорее на рассеянный уже Свет, чем на созвучие. С первым внятным аккордом Тельперион убывает совершенно, Он начинает играть, с таким ощущением, будто собирается продолжать в звуках Серебряный Свет. Струны звучат, как хорошее мягкое серебро - чуть резче и глуше, с неопределимым глубоким бархатистым оттенком. Маглор пробует обрывки мелодий своих и чужих песен, чтобы определить, чему более сродни новые струны: фрагмент из величавого "Золотого света", неторопливую, звонкую "Сплелись четыре реки", потом, от начала и до конца, пронзительно-нежную "Прекрасную сестру", после (совершенно не в настроение). - кусочек "Грозы над Тирионом" - и вот тут струны начинают звучать так, как нужно. Свет Тельпериона постепенно угасает. Серебряные блики еще сияют на шпилях и отделанных металлом крышах, но площади и улицы постепенно темнеют. Очертания строений становятся зыбкими, и Тирион напоминает скорее призрак, грезу, чем город из камня. Хотя рассеянный Свет располагает больше к мелодиям спокойным, Маглор пробует похожие вещи: "Огненное зарево", "Возвращение с севера", и новую, не завершенную еще "Кузницу Махтана". Серебрин звучит, как гонг, кажется, что его слышно по всему городу. Маглор озирается - его изрядно тревожит направление, которое принимает опыт, он обрывает мотив и начинает просто перебирать лады. Скоро оказывается, что пальцы и струны, договорившись помимо сознания, сбесились - выползла, потекла странная, гарцующая мелодия, пошатнулась между "Искры под копытами коня" и "Дорогой на Лаурэтаури" и рассыпалась, как бусы, потом снова сплелась, проросла ветвистым кустом с крошечными белыми бутонами, и угасла мерным серым дождем… Повторить мотив не получается, Маглор выхватывает из поясного мешка походную чернильницу и перо, и в темноте записывает прямо на камне то, что удается поймать... Тем временем серебристый сумрак над городом постепенно светлеет - и шпили горят уже золотом, а не серебром. Словно отвечая последним мелодиям Маглора, от Валмара через долины и сады к Тириону устремляются потоки Золотого Света, сполохами ложась на окрестные горы, окрашивая в золото дальние поля. В глаза Маглору вдруг попадает "солнечный зайчик" - это Золотой Свет неожиданно отразился от его чернильницы. Феанор выходит из кузницы и медленно поднимается по лестнице. Дойдя до площадки, откуда виден Валмар, останавливается и смотрит на медленно гаснущий Свет Тельпериона. Келегорм идет по лестнице и встречает разглядывающего узоры Анароквара. Келегорм. Приветствую тебя, Анароквар. Вижу, ты тоже погружен в размышления? Анароквар (поспешно поднимается, начинает немного дрожащим голосом, постепенно испуг сменяется увлеченной болтовней). Приветствую тебя, турнион Келегорм! Прошу прощения, это я должен был первым произнести слова приветствия. Вот, задумался, отчего это все узоры состоят из листьев, цветов... Иногда еще птицы, олени, лошади, другие животные... И совсем нет фигурок эльфов... (спохватываясь). Прости, турнион, ты сказал "тоже"? Позволено ли мне будет узнать, что за мысли тревожат ум избранного ученика Валатаро Оромэ? Келегорм. Да сейчас уже ничего. Прав был Маглор - я слишком долго размышлял у моря. И меня преследовали какие-то тревоги, что-то о том, что на Аман тоже пало Искажение после смерти Мириэль... Может, нам стоит отправиться в лес? Феанор одновременно с последними словами Келегорма поднимает голову, словно услышав их. Сцепляет пальцы рук, упирается в них лбом, так что свободно падающие волосы совершенно скрывают его лицо Келегорм (передумав). Хотя нет... Я чувствую, что мне надо увидеть отца. Ты пойдешь со мной? Я расстался с ним у кузницы, и он, наверно, пока там. Анароквар (с удивлением). К Феанору?.. Пойдем. Я много слышал о твоем отце... Келегорм с Анарокваром идут дальше в еще неярком свете Лаурелина, чувствуя, что их зовет Феанор. И встречают его. Феанор, несмотря на то, что Келегорм и Анароквар подходят к нему, не меняет позы. Келегорм. Отец! Я чувствовал, что ты зовешь меня. Феанор не слышит. Келегорм ждет, пока Феанор обернется. Келегорм (тихо, так что его слышит только Анароквар). Не будем его тревожить. Идем к Маглору. (Уходят). Феанор поднимает голову. Если бы было кому видеть, то испугались бы его бледного, посеревшего лица. Глаза почти закрыты - ему явно сейчас не до красот Тириона в рассвете Лаурелина. Брови Феанора сведены, губы сжаты в линию. Несколько мгновений он стоит, не видя вокруг ничего - или не хотя видеть. Феанор резко распрямляется, руками расправляет волосы, одновременно оглядываясь - видел ли кто его. Поняв, что он один, неторопливо, с достоинством поднимается по лестнице. На его лице - нехорошая усмешка. Поднявшись на площадь, он не входит во дворец, а идет к другой лестнице вниз. Становится ясно (если бы было, кому смотреть), что он просто хочет выйти из Тириона в обход кузни отца, обойдя ее как можно дальше. Феанор, задумавшись и ведя с кем-то мысленный спор, он невольно убыстряет шаги и идет, по-прежнему равнодушный к окружающему. Глаза сощурены и в них горит недобрый огонь. Дойдя до другой лестницы вниз, почти он бегом спускается по ней. Те, кто встречаются ему по дороге, сначала уворачиваются, а уж потом, вслед, кланяются... Пока Феанор спускается с Кора, навстречу ему по склону Туны скачет вверх белоснежный Олоссур. За пределами Тириона они встречаются, Феанор без седла садится на коня и скачет на север. Олоссур мчится чрезвычайно быстро, так что скоро они пропадают из глаз за ближайшими холмами. Келегорм (поднявшись с Анарокваром на крышу, к Маглору, тихо). Брат! Маглор (оборачивается, к Келегорму). Хорошо, что ты пришел! Смотри! (указывает вдаль, на горы). Ты когда-нибудь такое видел? Свет Лаурелина играет странную штуку - снега под ним сияют ослепительно, ярче дерева у подножия, и кажется, что свет спускается с вершин гор, а не поднимается от подножия Таникветиль. Келегорм. Нет... Маглор (встревожено). Что стряслось? Келегорм. Боюсь, случилась беда. Отец чрезвычайно встревожен, ни на кого не обращает внимания. Маглор. Дурные вести? Келегорм. Если бы я знал! Он ни с кем не говорит, а лицо мрачно... Маглор (с недоумением). Я ведь только что оставил вас.. Где он теперь? (Глядит вниз - они видят Феанора поднимающимся по лестнице, уже почти на вершине). Уходит... Надо же... Да что случилось? Келегорм. Подождем. Не надо его пока тревожить. Он сам скажет. Во всяком случае, я не видел причины его тревоги. Может, в кузнице что случилось? Маглор (задумчиво). Может быть, просто дурные мысли? Вспомни, каков ты сам был на закате! А как он расстался с Королем - не случилось ли чего между ними? (Вглядывается, потом вскакивает, указывая). Смотри - он подозвал коня! Уезжает... Келегорм, мне это не нравится. Поехали следом. Мешать не будем, но поглядим, в чем дело... (Решительно закидывает лютню за плечо). Пошли! Келегорм. Пошли! (Берет Анароквара за руку, и они вдвоем быстро идут вслед за Маглором). Маглор, Келегорм и Анароквар сбегают вниз на площадь, и по лестнице - в нижний город. Келегорм. Боюсь, мы его уже упустили... Если бы мы знали, где он! Маглор. Не беда! Позови раукара... может быть, еще нагоним - землю, камни спросим, куда поехал... Келегорм. Да! (Зовет Кельвэ, и через некоторое время перед нем встает огромный серый конь). Маглор. Ты не должен ехать один... Келегорм. Тогда поедем вдвоем. Маглор (растеряно). Сильмиру раукара не догнать... Келегорм садится на коня. Маглор (серьезно взволнован, Келегорму). Скачи скорее! (Подзывает своего коня, вскакивает в седло. Серый в яблоко Сильмир срывается с места, как пружина, и почти нагоняет раукара, но скоро, разумеется, отстает). Когда Келегорм с Маглором, бросились в погоню за отцом, Анароквар вежливо посторонился, чтобы не быть затоптанным, помахал на прощание рукой. Анароквар (сам себе, первое слово произносится с ироничным хмыканьем). Принцы!.. Интересно, что могло так взволновать Феанора?.. Братья-принцы несутся по городу, стараясь держаться середины улицы и огибать скопления народа. Маглор скачет, неудобно полуобернувшись, придерживая лютню - после перекидывает ее вперед и упирает перед собой на луку седла. Келегорм приказывает коню ускориться. Кажется, конь понимает его без слов. Тайное чувство подсказывает, что Феанор ускакал именно этой дорогой. Маглор. Что же ты? едем! (разворачивает коня в ту улицу, куда смотрит брат). Келегорм скачет на своем коне впереди Маглора. Вместе с Маглором выезжают из города. Дорога ведет на север. Маглор и Келегорм вылетают из города через Северные Врата - Келегорм скачет впереди, довольно уверенно, словно знает, куда поехал отец. Маглор успокаивает коня - Сильмир встревожен и недоволен, и совершенно не готов, только что вернувшись с дальней прогулки в горы, нестись за раукаром изо всех сил. Маглор (склонившись к самой гриве, уговаривает коня). Может быть, он не успел далеко уехать... Прошу тебя, помоги мне. Нам непременно надо догнать отца... Келегорм (размышляя). Похоже, он направился в Форменос. А мы - за ним. Маглор (в ужасе). На рудники? Вот это да... почему ты уверен? Печально будет, если ты прав! Келегорм. Я верю Кельвэ, своему коню. Он чувствует, куда надо ехать, а кроме того, он хорошо помнит Феанора - а может, чувствует его. Маглор (опечален). Ну если ему это нужно... едем, конечно! Но не удивляйся, если я начну отставать - Сильмир совершенно не отдохнул... надо нагнать отца как можно скорее! Келегорм. Да... Но мой конь может его догнать - не зря я любимый ученик Оромэ! Маглор. Погоди, брат... если он едет в Форменос, то наверняка - Северным Путем. Мы сейчас на него въедем и спросим камень-привратник... Келегорм. Правильно! Принцы взъезжают на Северный Путь - широкую каменистую дорогу, идущую между скал, по который обычно ездят в Араман. Маглор спешивается, бросает поводья и склоняется над камнем. Келегорм. Что он ответил? Маглор (через некоторое время). Отца тут не было. Тогда - куда? Он же точно выехал через Северные ворота... Прямиком в горы, что ли? Спроси Кельвэ - может быть, он только собирался в Форменос, напряженно думал о рудниках? Келегорм. Нет. Он точно поехал в Форменос. Маглор задумывается, озираясь, потом видит что-то на вершине скалы и начинает негромко мелодично свистеть. Со скалы спускаются три птицы, Маглор протягивает руки и они садятся. Келегорм. Думаешь, эти птицы его видели? Маглор. (Пошептавшись с птицами). Тогда догони его, и пошли мне весть - где вы... (Птица слетает с руки Маглора - и вспархивает на плечо Келегорму). Я поеду следом, только медленнее - Сильмиру надо передохнуть, иначе он всерьез заболеет. Келегорм: Хорошо! (Другая птица срывается с руки Келегорма и исчезает в небе.) Маглор. Я попросил ее поискать отца. Может быть, увидит сверху... Келегорм. Да, хорошо... Маглор. Ну что - поедем. Не так много времени прошло... Келегорм. Поедем. Маглор (приостановившись). Так вот оно что... Как это я сразу не догадался...Серебрин, хранящий печаль, - помнишь разговор в зале? (Смотрит в глаза Келегорму). Мириэль! Я понимаю, почему он ускакал, это старая тлеющая рана... Знаешь, Келегорм, - зря мы за ним гонимся. Он велит нам убираться прочь, и будет прав - я бы тоже не хотел, чтобы меня застали в поединке с собственной ненавистью... Однако и бросать его ей на растерзание не годится... Может быть, будет лучше, если один из нас поедет за отцом - птица найдет его, это уж точно... А другой должен вернуться в Тирион, ведь Финвэ, должно быть, в гневе - отец его утащил в кузню, а сам сбежал... Келегорм. Давай переждем некоторое время. Маглор. К чему? Он и так достаточно далеко... А вон и наша птица... (птица, покружив, спускается и садится на подставленную ладонь Маглора, звенит). Он едет по берегу большого озера, между ущельями, к северу и несколько на запад отсюда. Нагоним... Хочешь, я поеду за отцом, а ты - вернись к Таро Финвэ? Келегорм. Давай. Я поеду к Королю. Маглор. Хорошо. Возвращайся, а меня поведет птица. Прошу тебя - постарайся сделать так, чтобы к нашему возвращению Король не призвал отца тотчас же... И вот что - не обменяться ли нам конями. Сильмир устал.. Кельвэ, согласен? Кельвэ нехотя соглашается, Келегорм просит его быть осторожным, а сам садится на Сильмира и медленно едет назад в Тирион - предупредить Финвэ. Маглор едет вслед за птицей, в сторону севера. Какое-то время едет строго на север, после в стане преследователей начинается разлад: птица утверждает, что видела Государя у озера, а Кельвэ совершенно уверен, что Феанор сейчас где-то западнее, в горах. Маглор, поколебавшись, отпускает птицу слетать к озеру и убедиться, и предоставляет раукару выбирать дорогу. С Кельве творится что-то странное: раукар заметался, остановился и вдруг поднялся на дыбы - Маглор едва не вылетает из седла, обхватывает коня за шею. Маглор. Что ты, Кельвэ? Потерял его? Раукар топчется на месте, Маглор озирается, и тут возвращается птица - перепуганная, словно перед грозой. Оказывается, что она потеряла Феанора из виду совершенно - тот ехал, не особенно даже торопясь, а потом, стоило на мгновение отвлечься на пролетающего мимо жука, - пропал, как не было. Маглор (в отчаянии). Я ничего не понимаю... Миновав невысокие холмы, окружающие Тирион, Феанор на Олоссуре скачет одним из ущелий, ведущих на север. Всё еще - рассвет Лаурелина, так что западные склоны гор отбрасывают долгие черные тени. Только снежные вершины восточных склонов, кажется, полыхают жгучим золотом. Эхо подхватывает дробь копыт Олоссура. В этих ущельях заметно холоднее, воздух сырой. По западным склонам кое-где вытянулись стройные ели, на восточных больше травы и лиственных деревьев. Чем дальше к северу, тем ощутимее становится подъем вверх. Внезапно ущелье заканчивается - и перед всадником расстилается одно из множества озер: спокойное, безмятежное, прекрасное, оно отражает золотящиеся в Свете Лаурелина горы. Олоссур, не слушаясь Феанора, переходит на рысь, затем на шаг. Феанор понимает, что спорить бесполезно. Олоссур шагом едет вдоль озера. Бешеная скачка слегка успокоила Феанора. Он останавливает Олоссура, сходит с него, ложится на траву лицом вверх, закинув руки за голову. Олоссур входит в воду, плывет, фыркает, мотает головой, получая явное удовольствие от купания. Успокоившись и освободив душу от гнева, Феанор всё же не может освободиться и от причины своей изначальный печали. Олоссур, поняв это, выходит из воды, Государь садится на него и едет дальше на север. То, что условно можно назвать дорогой, идет дальше на север, а Олоссур сворачивает на запад, по еле намеченной тропке, змеящейся в распадке между отрогами гор. Феанор, погруженный в свои мысли, бросает поводья и только многолетняя привычка ездить верхом позволяет ему прямо держаться на этой тропе, по которой Олоссур идет рысью, невзирая на всю трудность дороги. Раукар знает, куда стремится Феанор, и хочет его туда доставить как можно скорее. Постепенно Феанор уходит в свои мысли всё глубже и глубже, так что Олоссур перестает чувствовать своего седока. На новой развилке Олоссур поворачивает к югу и теперь держит путь на юго-запад. Состояние Феанора постепенно передается и ему, так что для Олоссура окружающий мир медленно обволакивается каким-то серебристо-сероватым туманом, в котором всё хуже и хуже видны те северные предгорья, которыми он скачет, но зато цель пути ощущается всё отчетливее и находить кратчайшую дорогу становится всё легче. Олоссур переходит на галоп - то, что влечет Феанора на запад, становится могучим зовом и для раукара. Он просто не может сейчас существовать в другой реальности, кроме этого зова. Он всем существом ощущает, что каждое мгновение пути тягостно для Феанора, каждое мгновение задержки - мучительно для него. И раукар стрелой летит на юго-запад, не видя дороги, но легко скользя над ней - он повинуется чувству, которое зорче очей. Горы остаются позади, сменяясь холмами. Ели уступают место березам и липам. Деревья растут уже не поодиночке, а группами, перелесками. Кое-где серебрятся дрожащие осины. Каменистая дорога под копытами Олоссура переходит в мягкую землю, покрытую густой травой. Деревья обступают коня всё теснее, это уже лес, но лес особенный - прозрачный и светлый. Серебрятся стройные осины, вдалеке над ручьями склонились ивы. Журчание этих ручьев хорошо слышится, словно они близко. Олоссур вновь замедляет свой бег, переходя на рысь, а затем и на шаг. Ему удивительно хорошо и легко в этом серебристом лесу, где, кажется, серебряный свет царит всегда, какое бы из Древ ни было в цвету. Маглор бесцельно озирается. Камни ущелья кажутся зеленоватыми в золотом свете, он перехватывает лютню, чтобы не соскальзывала, незаметно для себя пристраивает на колене - из-под пальцев выползает мелодия. Как прежде настраивал серебрин на свет, Маглор теперь отпускает струны - искать. Сперва мелодия неотчетлива и прозрачна - Маглор пытается дотянуться сознанием до отца, мелодия ускоряется - серебрин рвется в привычное ему состояние, и мир постепенно заволакивается прозрачной серебряной дымкой. После оказывается, что Маглор играет "Туман в Лориене", который братья между собой называют "Песнью о Мириэли" Маглор озадаченно склоняет голову - к песне добавляются призвуки, легкий шелест, всплески, и не то, чтобы не в тон, а словно струны иногда задевает ветвью, отчетливо слышится дыхание... Маглор играет стремительнее, звонче и точнее, концентрируя острие звука, для соприкосновения - и Кельвэ вдруг срывается с места и летит. Играть на скаку делается невозможно, но настрой уже есть - Маглор мысленно удерживает мелодию, продолжает ее, как росток прорастает из ствола, и несется сквозь серый туман... далее return_links(); //echo 15; ?> build_links(); ?>