Главная Новости Золотой Фонд Библиотека Тол-Эрессеа Таверна "7 Кубков" Портал Амбар Дайджест Личные страницы Общий каталог
Главная Продолжения Апокрифы Альтернативная история Поэзия Стеб Фэндом Грань Арды Публицистика Таверна "У Гарета" Гостевая книга Служебный вход Гостиная Написать письмо


Нион

Память


              "Ну что, не спится? Тишина да морось -
              Погода для таких, как мы с тобой..."
              Кеменкири

              Кеменкири - в благодарность за "Середину лета"


Я боюсь засыпать. Боюсь ночи, потому что знаю - все повторится сначала. В преддверии сна вижу снова и снова - как кадр кинофильма, как слепок в памяти, еще не греза, но уже и не явь - скалы, заросшие мхом, серая пасмурь, цепляющаяся облаками за верхушки деревьев, ярко-красные гроздья рябины, рассыпанные на камнях вдоль раскисшей дороги. Всадники... один из них, самый высокий, закутанный в плащ, на мгновение поднимает голову, провожает взглядом двух огромных птиц, очерчивающих облака правильными кругами. Из- под капюшона выбиваются медные волосы.

Снова и снова... Откуда?

Нет, я не испугалась. Слишком много у меня друзей среди квэнов, чтобы я не догадывалась, что означают эти сны - не то память, не то... шиза. Но идти к ним и просить совета я не хотела. В глубине души, даже признавая и принимая это явление - квэнство, я все-таки считала, что жить надо здесь и сейчас. Ибо Единый знает, что делает, забрасывая нас сюда - людьми.

Да и была ли она, эта память?

А осень летела над нашим миром, словно впервые. Я никогда такого не видела - прозрачно-теплый, тихий и неторопливый, шел по земле сентябрь... не шел - парил, и до первых дождей и заморозков было еще далеко. По утрам, выпадая из небывшего в настоящее, я все еще не могла избавиться от пронзительно-терпкого вкуса рябины на губах. А небо светилось такой голубизной, что шпиль Университета, казалось, терялся в ней; стоило запрокинуть голову, как все тревоги уходили туда, за облака, в тишину сентябрьского полдня. Но стучало в висках: морось, капли рябины на серой скале, медь волос и горечь взгляда...

Не в силах носить это в себе, я решила все-таки написать Светке - единственной из подруг, кто не только не стал бы смеяться (ибо с недавних пор она, как и я, верит уже в любые чудеса), но и смог бы помочь разобраться (будучи младше на год, Светка гораздо умнее и хладнокровнее меня). Лучше бы поговорить, конечно, но между ней и мной - полторы тысячи километров. Так уж случилось. И обе мы ежедневно и ежечасно благословляли Интернет, дававший возможность утром отправлять друг другу весточки, а вечером читать ответ - и ночами сидеть в Сети, переговариваясь о многом... о чем не успели поговорить в короткие дни летних встреч.

"Я думаю, это Химринг, - закончила я письмо. - Что скажешь?"

"А всадник - ты?" - спросила Светка, подписываясь своим вторым именем - Алатариэль. Ее, золотисто-рыжую, почему-то так звали, несмотря на известность имени, и потому оно было ей особенно дорого.

"Хуже. Майтимо", - в тот момент я не сомневалась - он.

"Но почему в Химринге?" - удивилась Светка.

"А где же еще?" - удивилась было я, но поняла - гораздо больше меня всегда интересовала судьба Третьего Дома, а о феанорингах я если и упоминала, то только в связи с Клятвой... до недавнего времени.

"Может, ты там жила?" - высказала предложение Алатариэль.

"Может. Черт его знает. А может, у меня просто крыша едет. Пойду-ка я спать... авось чего еще увижу", - заключила я и вылезла из Сети.

Не так уж много знала я из текстов о лордах Первого Дома, но меньше, чем есть, знать уже не могла. Все-таки это, несомненно, был Майтимо. Но почему? Я - там - своим Лордом считала Финдарато...


Совершенно неожиданно на следующий день у меня в процессе беготни по городу выдались свободные полчаса. Выйдя из трамвая на остановку раньше, я спустилась к набережной и дошла до сквера, опоясывающего Университет широким кольцом. Когда-то я сбегала с пар и сидела здесь часами - особенно осенью. В этот - еще ранний - час в сквере почти никого не было; стояла тишина, только маленький фонтан шумел - торопливо, спеша что-то рассказать случайным слушателям - троице студентов на соседней скамейке.

Я села неподалеку от них, откинулась на жесткую спинку, взглянула в небо. Тишина клочьями опускалась на ветви, утреннее оранжевое солнце рассыпало красные блики на пряжке моей сумки. Я закрыла глаза. Негромкий разговор троих на соседней скамейке мешался с недосмотренными ночью сказками и обрывками мыслей. Стучало в висках: Майтимо, Майтимо...

- ... Я не знаю, правы ли мы были тогда, - голос чуть глуховат. - Прав ли я был, уведя братьев... прав ли был твой отец, не желавший торопиться.

- О том - стоит ли? Мы заплатили за все, ты же знаешь, - спокойно, даже чуть весело.

- Знаю, - почти неразличимым полувздохом. - Только не знаю - не бред ли вся наша жизнь здесь, Финдекано...

- В тебе слишком много отчаяния...

Я не могла слышать это наяву - значит, разговор был во сне. И ветер, холодивший щеку, был ветром не этого мира. Мой лорд и его брат, отпустив поводья, ехали чуть впереди, и лишь обрывки их слов долетали до нас. А мы - две женщины - держались сзади, и печальная улыбка, скользящая по губам моей названной сестры, не могла относиться к мороси зябкого утра, а только к горьким мыслям.

- Девушка, не у вас письмо упало? - один из студентов - высокий, медно-рыжий, в черно-алой одежде - протянул мне сложенный вчетверо узкий лист бумаги. Машинально поблагодарив, я сунула его в карман и проводила парня взглядом. Вернувшись к своей скамье, он легко вспрыгнул на спинку и, сказав что-то второму - русоволосому, гибкому, развернул на коленях огромный... не то чертеж, не то карту.

- ....А когда солнце встанет, мы ударим им в спину. Вот отсюда. Только смотри и ты - не начни атаку раньше времени, - терпкая горечь улыбки сменяется металлом приказа, сплетенным с отчаянной просьбой: "останься цел..."

- О том не беспокойся, Нэльо. Нам тоже надоело ждать - но еще немного мы выдержим.

"Мы ждали слишком долго" - вслух ли было это сказано, или пронеслось над вершинами скал, прошумело в ветвях, прошелестело камнями на дне горных ручьев?

А мы все так же держались поодаль, и холодные редкие капли с ветвей падали нам на руки. Потревоженные шагами лошадей, заметались в ельнике осенние птицы...

Высокий всадник откинул капюшон, взлохматил медные волосы, взглянул в небо - кругами плыли над скалами два огромных орла.

- Ничего... Это все равно - надежда.

Второй, натянув поводья, перебросил на спину перевитые золотыми шнурами темные косы и обернулся к нам.

- Нэрвен, - улыбка его была мягкой. - Не молчи, сестра. Что ты-то думаешь обо всем об этом?

- Не кажется ли вам, - ровным голосом проговорила моя спутница, - что лучше поговорить об этом по приезде в Химринг? У этих скал тоже есть уши...

- Ты права, как всегда, - едущие впереди рассмеялись и пришпорили коней. - Эгей! Ходу! До полудня мы достигнем крепости.

Я было тронула поводья, но холодная ладонь коснулась моих рук:

- Еще только рассвело, - сказала едущая рядом. - Мы приедем и раньше...

- ... Еще только рассвело. Поздними становятся утра, - высокий женский голос был печален.

- Зато взошло солнце, - ответили ей. - Смотри, какой рассвет над рекой. Исчезает тьма...

"Исчезает тьма, - подумала я. - Аута и ломэ..."

Под нестерпимо яркими лучами ровным светом сияли обнаженные клинки. И золотом горели на солнце волосы всадницы, застывшей на холме у бело-золотого знамени.

- Наденьте шлем, леди, - сказал ей оруженосец. Она лишь отмахнулась.

- Место ли женщине в битве? - с досадой пробормотал юноша, но она услышала.

- Мои братья погибли, не дождавшись этого дня, - проговорила, не оборачиваясь. - Исчезнет тьма...


... Может быть, листок бумаги, оброненный на землю в сквере у набережной, не имел ко мне ровным счетом никакого отношения.


"...Ты знаешь, я многое вспоминаю сейчас, и многое происходило словно не со мной. Помнишь наши прогулки верхом? Лес словно в янтаре, небо отсвечивает золотом, и золотым светятся гривы лошадей и волосы вырвавшихся вперед - наших родичей.

Здесь все иначе. У нас морось и сырость. Сейчас уже налилась соком рябина - эти алые кисти стучат в окно каждую ночь, словно зовет кто-то. Влажный туман закрывает дорогу, и совсем нет ветра. Даже скалы покрыты капельками воды, и мах пропитался слезами...

У вас ветер... У нас - дождь.

Всего однажды я видел горы с высоты птичьего полета. Ты помнишь...?

Прости. Я не стану напоминать тебе о прошлом. В конце концов, все когда-то уйдет, чтобы не вернуться.

Вчера ночью я видел - во сне или наяву? - отца. Он стоял у моей постели и молчал. А потом за окном подал голос мой конь - и отец вскинул голову тревожно, прислушался и вышел. Я лежал с открытыми глазами в непроглядной тьме, но так и не услышал его шагов.

Если бы я был рядом с ним в тот день!

Что проку сожалеть. И ты был рядом с Феанаро в бою - но смог ли ты удержать его? Наших отцов не остановил даже Намо Судия, а я не стал бы и пытаться - бесполезно.

Если ты приедешь ко мне, брат, я покажу тебе эту рябину. Растет ли у вас в горах такая?..."


"Ты тоже была там", - писала я в тот вечер Алатариэль, и Светка ответила мне почти сразу:

"Не зря же я ношу это имя..."


3.09.2003.


Текст размещен с разрешения автора.



return_links(); //echo 15; ?> build_links(); ?>