Начиналось - ха-ха да хи-хи,
улыбаются тёти и дяди...
Восемь лет. И не черкай стихи,
чтобы были опрятны тетради.
Стенгазетные цепи из строк -
это слава и даже реклама.
Здесь еще не присутствовал Бог,
но немного исправила мама.
Восемь лет. И еще - соловьи,
солнце, ёлка... уж верьте - не верьте,
я тогда не могла о любви,
а теперь научилась о смерти.
Хорошо, когда повод рыдать -
что от козлика - рожки да ножки,
и цветная, смешная тетрадь,
разрисованная обложка.
От холодных ливней небо стало седым,
наш теперешний дом - орудийный дым,
на золотых куполах покосились кресты -
один туда, где я, другой туда, где ты…
"ЕЛЬЦЫН ПЬЯНЬ И СКАТИНА" - заявляет забор
(заборы так отвечают на тотальный террор).
А по заборным сторонам всё поля пустоты -
одно пожала я, другое сеешь ты…
Мы срываем голоса на осеннем ветру,
ветер хочет поиграть, но не помнит игру,
а мы стоим лицом к лицу у последней черты-
я пойду туда, а обратно ты…
А кому какое дело, кто кого любил,
Да что оставим мы, кроме двух могил?…
…И полетят с могил да на ветру цветы -
твои туда, где я, мои туда, где ты…
А я всё это назову: апрель
С кусками октября в застылом небе.
Всё тот же дождь и та же канитель -
Когда бы, как бы, что бы, с кем бы, где бы?
И люди, что бредут к своим делам,
Забыв, что и в делах их встретят люди,
Они, бросая свой весенний храм,
Хотят, чтоб счастье подали на блюде,
А в небесах апрельская свирель
Поёт о сильных, в то же время слабых,
А люди - те не поняли апрель,
И он перерождается в октябрь.
Ты променяешь монеты созвездий
на скупые строки газетных известий,
и шум дождя по окнам и крышам
перенесёшь на плакаты и афиши,
и страшные сказки на грани с былью
развеешь по воздуху кладбищенской пылью,
и улетающих листьев запах
превратишь в Солженицына, Восток и Запад,
а верные мысли и вечные темы
в твоей голове преобразуются в стены,
и стены замкнутся в каменный ящик,
без окон, без двери, давяще-мстящий,
и будут гореть продолжением мести
на потолке остатки созвездий,
но они, почувствовав чью-то душу,
убегут к тому, кто их видит снаружи,
и ты снова один.
Памяти Александра Башлачева
Одиночество старых столиц.
Легкомыслие каменных птиц.
Недосказанность смазанных слов.
Два аккорда - война да любовь.
Бесконечность трамвайных путей.
Мимолётность февральских дождей.
Провода - поднебесная нить.
До безумия хочется жить.
Всех любить чересчур тяжело.
Успокоились - время прошло.
Если кто и посмотрит на нас,
всё равно один глаз - в Арзамас.
Мы - шуты. Дурачки. Шапито.
Этим... людям - не нужен никто.
Неужель - никого - не любить…
До безумия хочется жить.
…Эх, будем или были или быть или не быть,
эх, если жить с волками - зайцем загнанным вопить,
а если уж мы зайцы - значит, спрячемся под куст
ждать войны в убитом мире атрофированных чувств.
Эх, будем или были или быть или не быть,
эх, сразу жить захочешь, если пригрозят убить,
а если уж мы зайцы - так убьёшь - да что возьмёшь,
только серенькая шубка да мелкая дрожь…
В сумке банка варенья и какие-то шмотки,
ноги в грязных ботинках топчут мокрый асфальт,
а в бульварных газетах - суматошные сводки
о вчерашних скандалах и сегодняшнем "жаль".
Прошлогодняя скука бесконечных вокзалов.
Бестолковые шлягеры коммерческих волн.
Стук колёс, усыпляя, заглушает усталость
и сбивает с бумаги клочья мыслей и слов…
Завтра снова какой-то неувиденный город,
я бездомный котёнок в этой серой толпе…
Рок-н-ролл в стиле Пресли бьёт колесное соло,
я считаю минуты, сколько ехать к тебе…
ПЕРЕД ТЕЛЕВИЗОРОМ
Не судите - они рассудят.
По стране перманентный траур.
И застыли, замерли люди,
словно фото в дурацких рамах.
Чья-то боль вплетается соло
в общей боли вселенский свиток.
Мы потупили очи полу
и сидим с безразличным видом.
Мы не судим - без нас осудят.
Мы привыкли попасть в немилость.
Мы не знаем, что ещё будет,
только видим то, что случилось.
Хоть одну бы живую душу,
чтобы свет отыскать в потёмках…
…Фатализм детских игрушек,
доставаемых из обломков.
По какому такому праву,
для какого такого дела?!
…Взрыв - салютом смерти во славу,
восхвалением беспредела.
Ничего не сделает с этим
никакая большая шишка.
К эмчеэсовцам жмутся дети.
И в обломках плюшевый мишка.
Вот и нет ни зимы, ни осени -
Только дождь и серое небо,
Только тучи, что вдаль уносятся
За неистовым ветром следом,
Только шорох газетных листиков,
Шелестящих "ты не надейся",
Издевательская статистика -
Сколько самоубийц на месяц…
Безжалостная подать городам -
Любовь, мечты - всё каменно-железное,
А тополя мешают проводам,
А значит, так и надо, что обрезали,
А небо серо, будто бы в дыму,
И мухи не увидишь, где уж голубя,
И кажется, что ты в своем дому
Повинную кладешь на плаху голову,
А люди помешали проводам,
Жаль, не столбы. И жаль, что не железные…
А жизнь сама - лишь подать городам,
Тем, от которых жизнь давно отрезана.
Что случилось - да это я так,
Безо всяких причин и последствий.
Просто лирика серых бумаг,
От которой мне некуда деться.
Просто так…безо всяких идей,
Просто дождь, просто мокрые листья,
Просто тысячи скучных людей,
Не успевших чего-то добиться.
Просто вид на весну из окна,
И весна на себя не похожа.
Просто встала до неба стена
Между мной и одним из прохожих,
Просто выдумал счастье чудак,
У которого не было счастья.
Просто вечер, апрель и ненастье.
А что случилось? - да это я так…
Ни зима, ни осень, ни весна, ни лето,
Кто-то что-то спросит - долго ждать ответа,
Кто-то что-то спросит - лето недоскажет,
Это злая осень так весну накажет -
Нас к зиме привяжет…
Нас к зиме привяжет да засыплет снегом,
Весь союз разлажен с милым человеком,
Всё так оборвалось - ничего святого,
Только крест дубовый над могилой новой,
Над сосновым гробом…
Старые иконы в простеньком окладе,
Каркают вороны в траурном наряде,
Две слезы обронит Марья об Иване,
А прошёл денечек - девице гулянье
В красном сарафане…
В красном сарафане в пляс по снегу-пыли,
Даст Бог - отзимуем над старинной былью,
Над преданьем древним задавать вопросы -
Не ответит лето, а весна не спросит -
Наказала осень…
Она смотрит в окно и говорит, что любовь - это бред.
А тебе всё равно, - потому что тебя уже нет,
Ты увидел свет.
Это было вчера - далеко от столиц и газет,
И с тех пор тебя нет, ты сам - ослепительный свет,
Здесь один лишь след.
Она смотрит в окно, за окном догорает закат,
И ей невдомёк, что закат - твой божественный брат,
Потому ты свят.
А сегодня она хочет выяснить, кто виноват
В том, что ветер пылью занёс дорогу назад,
Ей не рассказать,
Она смотрит в окно и говорит, что любовь - это бред.
Свет. Памяти нет.
Окутал рассвет тишину.
Бред прошлых побед,
Обратный билет на войну.
Та сказка-мечта,
Да мир красота не спасла.
Ста снов чистота,
Да чтобы летать - нет крыла.
Ад; где путь назад?
Спаситель распят - за любовь.
Свят - жгучий закат,
Что мир невпопад красит в кровь,
Да свет…
Уставшие дороги - прогресс цивилизаций,
Вчера-сегодня-завтра ушли позавчера,
Мелькают на экране веселенькие танцы,
Серебряные песни и прочая мура…
А дождик барабанит по едущим машинам,
Фонарик ярко светит - звезда давно слепа,
И много старых женщин, и каждой по мужчине,
А что не те мужчины, так, значит, не судьба.
По небу не походишь - там тучи по колено,
И лужи на асфальте - безвыходный сюжет.
И скучный серый город.
И каменные стены.
Давным-давно мне кто-то сказал, что Бога нет…
Двадцать седьмое мая,
Лупит по листьям ливень,
Я не соображаю,
Как это - быть счастливой.
Ты же такой ученый,
Ты же такой хороший,
Что тебе та девчонка
В вытертых рыжих клёшах…
Если ты чет, я нечет,
Я же совсем другая…
Ливнем по листьям хлещет
Двадцать седьмое мая.
СЛУШАЙ.
Уже не может быть хуже -
Шагать босыми по лужам
Меж тех, что продали душу
Всем чертям в аду.
Слушай,
Все розы умерли в стужу,
Садовник кладбищу служит.
Не беспокойся, так лучше -
Я сама уйду.
Слышишь -
Как ливень льётся на крыши,
По окнам каплями пишет
Слова знамения свыше.
И нельзя бежать.
Слышишь -
Всё это глупо и лишне.
Мы поднимаемся выше.
На небе нас уже ищут.
Время улетать…
Настенные часы устали стучать.
Ну и Бог с ними - это тоже их право.
Уже двенадцать ночи и время спать,
А играть на гитаре можно и завтра,
Завтра кто-то сможет тебя понять,
Тебе это нужно, а ей это мало,
А она не хочет тебе объяснять,
Что она устала, ее достало,
Что петь и играть - это, в общем, не труд,
Что до старости ты не проживёшь этим самым,
И что если ваша светлость через час не уйдут,
То ее отругают папа и мама…
Она скучно рассказывает о новостях.
Да, на юрфаке. Да, поступила.
А вчера побывала у подруги в гостях -
Той исполнилось двадцать, как это мило…
На столе забытый остывший чай.
Окна закрыты. На кухне жарко.
Она не хочет сказать "прощай"
И говорит, что папа купил иномарку…
У нее свое счастье - деньга и жильё,
А ты убеждён, что она тебя стоит,
И ты опять поешь ей своё,
А она тебя просит, чтоб пел чужое…
Она говорит, что город - тоска,
И что декан у нее абсолютно несносный…
Конечно, это всё чепуха.
Но сказать то, что надо, слишком непросто…
Ты берешь гитару - уже пора,
Хотя в запасе ещё короб рассказов…
…Ей на лекцию завтра в восемь утра,
а тебе - дождливая пыльная трасса,
чья-то машина и капли в стекло,
и колючий ветер осенним утром…
Она скажет друзьям: "Его опять унесло,
А впрочем, ладно, с ним уже нудно…"
А ты позвонишь ей откуда-нибудь
И снова услышишь светские сплетни,
Она не сможет сказать "забудь"
И будет болтать про своих соседей…
Ее часам надоело стучать.
Ее родители ругают - и правы.
Ее слова - нежеланье молчать.
Ее любовь… а об этом завтра -
Завтра кто-то сможет тебя понять…
Меня очень любят, ибо часто лупят,
Ещё чаще используют вместо подушки,
Уронили на пол, оторвали лапу,
А мне не больно, я только игрушка,
Я плюшевый мишка, мне 20 с лишком,
Меня калечила ещё их мамаша,
Теперь очередь сыночка и дочери,
А мама готовит на кухне кашу.
Сегодня эти крошки взяли в дом кошку,
Кидают меня ей за неимением мышки,
Теперь я гордый - ни глаз нет, ни морды.
А мне не больно - я плюшевый мишка.
Я восседаю на старом диване
И слушаю программу Сергея Доренко,
Детей ругает маманя за дырки в кармане
И мажет им зеленкой лбы и коленки…
- Семнадцатый век, - вспомнил Шурыгин. - Вот он, твой
семнадцатый век! Писать он, видите ли, будет. Пиши, пиши...
В.М. Шукшин, "Крепкий мужик"
Здесь теперь то, что было ступенями в храм,
Кто пройдет, кто всплакнет, кто вздохнет: "Ну и хлам"…
А мы сейчас посидим на обломках веков,
Да послушаем, как проклинают сынов,
Как идут на войну убивать матерей,
Как зачинают детей, а рожают - зверей,
Как ломают ступени, снимают кресты,
Как глухими асфальтами душат цветы,
Как копают белье - кто кого полюбил,
Как поля покрывают рядами могил,
Как горят города, чтоб от жизни спасти,
Беспросвет как обет - Христа ради, лети…
То ли камнем, то ли птицей
Покидающая небо,
Обреченная разбиться
Нераскаянно, нелепо…
Не проникнуть за пределы.
Поддаюсь, но не приемлю -
Тяжело для неба тело,
Но душа - в куски о землю.
Значит, зря всё это снится -
Всё равно придется сдаться,
Ничему не измениться,
Даже если возвращаться,
Новый круг перерождений
Проходить своей дорогой
И молить о снисхожденьи
То ли друга,
То ли Бога.
Её звали вслух и с земли, и с неба.
Звуки столкнулись меж.
Они разлетелись туда и обратно,
сказали, что не дошли.
А она шагала на ярком солнце,
зачем-то сверяла часы.
Считала себя абсолютно ненужной
ни в небе, ни на земле.
Он хотел уехать, но не было билетов,
он хотел растопить весь снег - наступило лето.
Он хотел поднять флаг, но поднял лишь тряпку,
он хотел накормить дворнягу - ту убили на шапку.
Он хотел идти - дожди размыли дорогу,
он хотел спасти всех людей - но их слишком много.
Мечты сожгли душу, вино сожгло тело,
и было так страшно, но надо же что-нибудь делать...
Он вышел из дома в два часа три минуты,
сел в набитый трамвай с неизвестным ему маршрутом.
По бокам были две бабки, сзади дядька в фуражке,
впереди была девчонка, ее волосы пахли ромашкой.
Он на миг позабыл про Восток и про Запад,
только трясся на задней площадке и вдыхал этот запах.
На конечной он подумал: - Куда я еду? -
Он пробился сквозь толкучку и вышел. Она вышла следом.
Он стал ей говорить о спасении мира,
а она улыбнулась и сказала: - Какой же ты милый... -
Он стал ей толковать о великом деле,
но она взяла его за руку, и они полетели.
Через море и горы, на самый край света,
в прекрасную страну, которой и на глобусе нету.
Построили дом, окружив его садом,
и счастья не звали - ведь счастьем был тот, кто был рядом.
А потом родились дети. Девочка и мальчик.
Жаль, что все это сказка.
Интересно же, что было дальше...
Асфальт затерт шагами до дыр,
они - источники вдохновения.
Известно нам - все старо как мир,
и значит, мир устарел как явление.
Шлифует рельсы станок колес.
В трамваях люди спросонья маются.
Ночами город - как спящий пёс.
С утра разбудят - и вот он кусается.
А время гонит и бьет кнутом,
срывает с места и шлет депеши нам,
толкает в спину - и мы идем,
и всё по кругу, как мир устаревшее.
Старухи-царицы перед разбитым корытом.
Вереница лиц - и троллейбусных рож побитых.
Сытые-пьяные свёртки тащат, как свитки.
В них истина белыми нитками шита да крыта.
"Мороз и солнце" - простите, скользко и сыро.
У каждого есть своё - подвал ли, квартира,
и каждый станет мишенью вселенского тира.
СПАСИ-СОХРАНИ НАС ВО ИМЯ ЛЮБВИ И МИРА…
Дождь всю зиму - у нас не бывает плохой погоды.
Потребительский ажиотаж перед Новым годом.
Одни возносят себя под облака к небосводам,
другие плюют в их морды - и на новые моды.
Вы скажете "Преисподняя" - это лишь город.
Подземные переходы - как чёрные дыры,
СПАСИ-СОХРАНИ НАС ВО ИМЯ ЛЮБВИ И МИРА…
Всё в своей обречённости предречено:
говорить или петь - всё одно бесполезно.
Перевёрнутый рай, превратившийся в дно,
надоедливый скрежет дождя по железу.
Не пройти - не простить. Не желаю прощать,
как устала просить и стоять на коленях.
Из-за этого я разучилась летать -
добираюсь ползком, натыкаясь на стены.
Рядом скука толпы из асфальтовых лиц
и фигур из железобетона и стали.
А куда они дели из города птиц?
и зачем они песням звучать помешали?
Я не вижу в них сущности крыс и свиней,
только в них есть другое, что можно увидеть.
Я, наверно, любить перестану людей,
потому что я знаю, как их ненавидеть.
П.Б.
Хитровычурный умник, последний романтик в очках,
гитарист и остряк, ты из тех, кто ничто не жалеет.
Знаю, ты никогда не умрешь у меня на руках,
потому что такие, как ты, умирать не умеют.
Ты ворвешься в четыре стены, словно вид из окна.
Ты влетишь так, чтоб поняли все - ты сегодня в ударе.
Я пришла и ушла. Я тебе не особо нужна...
Я - седьмая струна на твоей шестиструнной гитаре.
А поэтому - снова хвататься за тонкую нить,
вспоминать "Унесенные ветром", ловя параллели...
...Доползти до квартиры. Чего-то такое включить.
Улыбнуться и вспомнить о том, что знакомы - неделю.
На асфальте цветы и обрывки новых песен,
в голове голоса и языческие боги,
в небесах облака и озоновые дыры,
на земле чья-то кровь, перемешанная с грязью.
Над дорогой звезда - по дороге не проехать,
за душой ни гроша, но за ней приходит ангел,
над землёю весна - знак войны над чёрным маем,
а в ушах шум стоит, да всё в глазах перемешалось...
Под окном пацаны бьют бездомную собаку,
а "Свобода" орёт про глобальные проблемы,
что покрыли весь мир - всё бетоном да асфальтом,
а я обрывки стихов по асфальту раскидала...
когда он вынес иконы осталась одна забава
стоять и плевать с балкона на голову тети Клавы
ругаться с бабою Машей влюбляться в соседку Аллу
стоять и плевать и думать а что же было сначала
когда еще что-то было ему было около года
его всё вокруг любило он не был рожден уродом
и дом безо всяких балконов и сад где весною птицы
в углу висела икона и можно было молиться
и в лодочке были весла чтоб делать в пути повороты
но мама, я уже взрослый, но папа, в мои-то годы -
короче - прости-прощайте, короче я уезжаю
короче доплыл до счастья и одновременно до края
когда он обрел все блага он стал беднейшим из нищих
осталась хмельная брага да сон, что никто не отыщет
и как-то по просьбе дуры живущей в его берлоге
приобщился к новой культуре и вынес из дома Бога
когда он вынес иконы осталась одна забава
стоять и плевать с балкона соседку ругать шалавой
влюбляться в бабушку Машу пороть какую-то лажу
и думать о том, что наше - оно и не с нами даже
Наташе Блиновой
Присмотрись, прикоснись и попробуй.
Разберись - может быть, и отлезут.
Этот город - большая утроба -
пустит в стадию онтогенеза.
Этот город - кастрюля пороков,
где находятся в роли картошки
чудаки, знатоки и пророки,
подцепляемы вечною ложкой.
Этот город - как сонная куча
с катавасией девок и денег,
где проснувшийся бомжик вонючий
вспоминает, что он - академик.
Мы встречаемся здесь временами,
словно в школе - контрольные срезы.
Ты - считаешь минуты шагами.
Я - надеюсь на то, что отлезут.
страх и совесть это значит слушать
мазохически балдеть от боли
убивать себя себе на ужин
и жалеть что не добавил соли
переводы с русского на русский
тоже способ получить зарплату
в кошельке душа в которой пусто
значит она в чем-то виновата
утро вечер грязная берлога
стук недозадушенного сердца
каждый умирает понемногу
дайте напоследок отогреться
каждый отыскал свою дорожку
заплатил налог по смерти с носа
только стаи саблезубых кошек
разгребают лапами отбросы
чтоб сожрать полугнилую душу
что не получила в жизни роли
чей хозяин ест себя на ужин
с жутким кайфом от любви и боли
Теперь ты рай преобразил в сарай,
и в сердце стало вакуумно пусто.
Вот и сиди в углу. И вспоминай,
что говорил когда-то Заратустра.
Тони в воде прочитанных газет,
участвуй в состоявшихся парадах,
лови руками пепел сигарет
и подметай окурки - без помады.
Сиди, дурак, мечтай о лучшем дне,
дошедший от безумья до маразма,
ищи исход в петле или в окне,
но не решайся все закончить сразу.
Заткнись, пророк, скажи себе - молчу,
и не гоняйся за слетевшей крышей.
Еще похвалит, хлопнет по плечу
тот, кто сто лет назад тебя услышал.
Он воскресит прошедшие года
в душе, в которой безразлично пусто,
и вспоминай, что говорил тогда...
когда ты был Великим Заратустрой.
Мишке
Это твой мир - крыша и стены,
Нечего думать - а что тогда делать,
Чудак?
А по аккордам забытых песен -
Повальное шествие тотальных депрессий,
Вот так.
Тебе снятся страны, где мы не бываем,
И мы просыпаемся, не понимая
...звонка.
Ничего не хотим, а чего нам надо?
В окно смотрит чучело с маскарада -
Тоска.
И мы где попало рисуем двери,
Чтоб выйти наружу и мыслью не мерить
Проблем.
В этом пространстве всем слишком тесно.
И вот мы уходим. А вам неизвестно -
ЗАЧЕМ?
Свобода -
Это тоска собак без хозяев.
Мир -
Это когда убиты все генералы.
Любовь -
Это когда душу мучает голод.
Человек -
Это обезьяна. Но ей всего мало.
Белым и розовым город одела весна,
свадебным платьем сменив покрывало зимы.
Значит, в цепи отыскалась непрочность звена,
значит, разрушены стены холодной тюрьмы.
Выйдешь - оттаявший мир галереей картин.
Воздух полета вдохнешь и расправишь крыло.
Вспомнишь, почувствуешь радость, что ты не один,
и удивишься, что быть по-иному могло.
Что - лучше чувства, что вырвался из темноты?
Ты торжествуешь победу - и пусть до утра
дамам прекрасным поют серенады коты,
не вспоминая, что жизнь - это только игра...
то ли летняя зима то ли вольная тюрьма
то ли город золотой всех народов и времен
в помрачении ума нольэтажные дома
у дверей скелет с косой это что за покемон
а у нас такой закон без ножей и без икон
а война уже пришла только город не поймет
у чертей и у ворон начался аукцион
где и души и тела называют словом лот
то ли месяц то ли год то ли каждый идиот
то ли были то ли нет вот и думаем зачем
по домам прицельно бьет скорострельный душемет
у дверей притих скелет покемон ты нужен всем
Толкинисты, мы - потерянный народ Земли.
(Из случайно услышанных мыслей одного умного человека)
Непутевые скоморохи
Во плену незначащих фраз,
Мы заснули в Третьей Эпохе,
А проснулись - только сейчас.
Где там - битвы? Откуда - кони? -
По асфальту пылят авто,
И никто уже не догонит,
И назад не вернет никто.
И - радеть о насущном хлебе,
А не подвиги совершать.
(Хватит, братцы, мыслей о небе,
Будет вам - в облаках витать…)
Открываем глаза со вздохом.
Что же, это не первый раз.
До свиданья, Третья Эпоха.
Мы вернулись в свое "сейчас".
Е.А. и иже с нею посвящается
Будь проклята та судьба,
которая держит нас здесь,
та, что не дает нам стать
такими, какие мы есть...
Макс Нижегородов
- Как это было? - Этого не было.
- Казнь или кара? - Грани фантазий.
- Кто же в ответе? - Ответить некому.
- Что же причиной? - Сдвиги по фазе.
Что разбираться, кем звезды созданы,
что распинаться - проку в азарте...
Мы же сейчас не под ТЕМИ звездами -
под фонарем, в краснодарском марте.
Незачем спорить. Не будет истины,
хоть до утра растягивай речи.
Мир - вот он наш, любимый-единственный,
выучен до асфальтовых трещин.
Нам не узнать волшебной обители.
Нам не проникнуть отсюда в сказку.
Вот разойдемся - домА, родители,
груда конспектов - вот и развязка...
Здравые смыслы борются с душами.
Фразы, срываясь, пронзают воздух.
- Что ты молчишь?
- Ничего, я слушаю...
- Всё же, с чего ты взяла - про звезды? -
- Знаю!!
- Откуда?!
Всё ведь фантазии!)
- Знаю и всё, мне сердце сказало!
- Сердце? А как с причинными связями? -
...и начинается всё сначала:
- Моргот! - Крылатый!
- Кара! - Вторжение! -
...обе упрямы, не сдержим пыла...
Этого не было. Вот мучение -
Спорить о том, как все это было...
Аларе
Дождь за окнами триста пятой.
Лектор гонит сеанс гипноза.
Убегаем опять куда-то -
Слава Богу, пока не поздно.
Перевернутая страница,
Как открытая дверь за грани.
Надо было не здесь родиться?
Ничего, мы и так протянем!
Мы ведь тоже специалисты -
Удирать на четвертой паре.
Тема лекции. Дальше - чисто,
где мы были? А, в Арканаре.
Все понятно. Уже умеем
Выживать в подобных условьях.
Там, сдается, бьют грамотеев,
И конспект повредит здоровью.
Впрочем, в Арде тоже гибриды -
Синдарина со старославом.
А потом, как чья-то обида
За побег отсюда без права,
Справедливое наказанье
Недозволенного полета:
Переписывать все часами
У сидевшего здесь кого-то.
Уж такая наука, наверное, не от Валар...
Кеменкири
Разодрать на морфемы Квенья и Ахэнн,
Распатронить стихи на рифмы и стыки -
Не искать утешения в чьем-то Лике,
Не найти вдохновенья в сакральном страхе.
А найти - возле кафедры обнаружить -
Пол-врага, пол-учителя: сдать работу...
Дожидаться, пока промолвит хоть что-то
(ужас горло сжимает - священный ужас!..)
Как всегда - мало смысла, но много глюков,
И опять переписывай все сначала...
Слушай, солнышко, что тебе - сказки мало?
И отвечу: "Да нет - такая наука..."
Посвящаю Тэль - Свете Игнатьевой,
без которой в жизни
было бы гораздо меньше красок…
Таким тебя сотворили, чтобы ты мог
выполнять свою работу.
А. Сапковский, "Ведьмак"
Лютню за плечи - не надо войны.
Флейту за пояс - вместо кинжала.
Мир - это сказка, а жизнь - это сны.
То, что пропето - приснится сначала.
Блики на струнах, как звуки на свет.
Голос взлетает - как Синяя птица.
Жизнь - это песня, а мы - ее след.
Пой, менестрель… а другим приснится.
Ты забыл, кем ты был. Ты забыл, кем ты стал.
Власти всласть наглотавшись - навеки пропал.
Жуткий крик в темноте. Черный плащ на ветру.
Ты не помнишь, в какую играл ты игру.
Ты наводишь на всех умерщвляющий страх,
Но и страха не знаешь - Ничто и Никак.
И любви не узнал. И победы забыл.
Что ж не рад ты теперь? Ты же все получил…
Ты же власти желал? Так? Ты силы хотел?
Вот и ходишь, бесплотный, по грудам из тел.
Ты не помнишь друзей. Ты не знаешь отца.
Ты прикован к хозяину цепью Кольца.
Ты забыл, кем ты был, и не вспомнишь, кем стал.
Перед тем как забыть - ты открыл, ты познал -
Ты увидел, как власть убивает людей…
…получил свое царство, Король-Чародей?..
А что мне надо - да просто свет в оконце.
А что мне снится - что кончилась война.
Куда иду я - туда, где светит солнце.
Вот только, братцы, добраться б дотемна…
Серь-Га
Даль, которая тянет искать,
Дань, которую надо отдать,
День, которому тысяча лет,
Дом, которого нет.
По узорам из каменных рун
Я шагаю - не стар и не юн,
По пустой бесконечной стране -
Той, что вечно во мне.
Ветер манит, зовет на восток -
Там на поле послышался рог,
То ли Мрак - то ли в небе звезда,
Значит, надо туда,
В даль, которая тянет искать,
Чтобы все, что я должен, отдать
И вернуться сквозь тысячи лет
В дом, которого нет.
То ли свобода, то ли победа,
То ли - иди и пой.
Грани заката, пепел рассвета,
Просто сплошной покой.
Не доглядеться, не разминуться,
Не замолить богов.
Значит - забыться, чтобы проснуться
В мире пришедших снов.
Перемешались песни и ругань,
Ляг на плечо, рука.
То ли невеста, то ли подруга,
То ли сестра - тоска.
То ли деревья шепчут о смерти,
То ли о жизни - меч.
Боги забыли. Прокляли черти.
Нечего больше жечь.
То ли мы живы, то ли поэты.
Не подобрали ключ.
Ветер разносит пепел рассвета -
Клочья холодных туч.
То ли свобода…то ли победа…
То ли - иди и пой…
Петух прокричал за стеной Цитадели -
И звуки рогов отозвались во мрак…
Не вспомнят - о жизни, не вспомнят - о деле,
Ну что же - пусть будет воистину так!
Пусть будет всё то, для чего мы успели,
Все то, для чего - не могли не успеть…
А нам не споют ни о чем менестрели.
Ни боли - ни воли - ни страха - ни цели -
Смерть...
И пусть! Это станет ценою победы!
Пусть жертвами счастью солдаты падут!
Пускай мы исчезнем, погибнув, бесследно -
Но будет наградой, что люди живут…
…в глазах умирающих - солнце рассвета…
пусть песен не будет - здесь некому петь…
пусть будет весна… пусть сменяется летом!
Стучите, копыта, вперед, эореды -
В смерть…
…а после - умолкнут военные трубы,
и всадник привяжет коня у крыльца…
Пусть верят, надеются, помнят и любят -
Пусть будут! Пусть счастью не будет конца!
Пусть песни поют, а не ходят по трупам!
Пускай не узнают, что значит - держись!
Пусть старая сказка им кажется глупой.
Встречай же их, радость. Целуй же их в губы,
Жизнь.
Гэллаану
То ли звёзды летят, то ли так, снегопад,
То ли пылью заносит алмазною,
То ли всё - и подряд, и опять невпопад,
И кружат за окном мысли разные,
И один за другим - в телефон голоса,
Чем нелепей - тем лучше нелепости,
И от Арды до Арты - всего полчаса,
Это просто не ходят троллейбусы...
(венок сонетов)
Написано на ДО "Критика" с октября 2001 г. по март 2002 г.
Партия Финрода - Эовин
Партия Саурона - Эстера
(я, честно, роль не выбирала!)
Саурон:
- Ты обречен. Ты сам того хотел.
Простерся мрак от края и до края.
Узри же тайну жизни, узнавая
Друзей, врагов, себя - средь мертвых тел.
Мое заклятье проясняет взор
И чары превращают мед в отраву,
Как иллюзорны для постигших правду,
Добро и зло, величье и позор.
Реальна только смерть: кинжал и яд,
Сталь в сердце, мир в огне, петля на шее.
Ты обречен, будь хоть в сто раз сильнее.
Ты - мошка перед мощью бытия!
С судьбой бороться - бесполезный труд.
Погасни же, как свечка на ветру!
Финрод:
- "Погасни же, как свечка на ветру!" -
ты так велел? Ослушаюсь приказа!
Свечу Надежды не потушишь сразу,
Пока Надеждой жив - я не умру.
Что сталь твоя? Что - пламя? Звук пустой!
Исчезнет мрак, едва заря забрезжит!
Узлы заклятий - Веры меч разрежет,
Ведомый Верой - властен над судьбой.
Пусть даже смерть - царица всех держав,
Но сильный духом разорвет оковы
И, с честью павший - будет славен в Слове,
И вечен будет - смертью смерть поправ.
Бессильна тьма пред тем, кто Свет воспел -
Добру и правде незнаком предел.
Саурон:
- Добру и правде незнаком предел -
Но кто решает, что - добро и правда?
Тиран, поэт, святой или злодей -
Всяк победивший наречется правым.
Расправившись с поверженным врагом,
Злодеев и отступников накажет.
Так, победив, я сделаюсь добром -
А о тебе никто не вспомнит даже.
Таков закон и он неоспорим,
На сердце власть железом ставит мету.
И кто, услышав твой предсмертный хрип,
Захочет слышать в нем хваленья Свету?
Так, неподвластный злу или добру,
Закон гласит: "Слабейшие умрут".
Финрод:
- Закон гласит: "Слабейшие умрут" -
И вправду свой закон у волчьей стаи!
А жизни смысл понять - напрасный труд
Тому, кто только страх пред сильным знает.
Но Вечность ядом зла не отравить,
И память черной воле не подвластна:
Ее удел - достойных восхвалить
И проклинать бесчестных ежечасно.
Сияет в темноте огонь сердец -
Взамен погасшим - больше воспылало!
Пусть никому неведом мой конец -
Но кто-нибудь начнет мой путь сначала.
Ты мнишь - убит, и значит - побежден?
Над Истиной - не властен сей закон.
Саурон:
- Над Истиной не властен сей закон.
Но что такое Истина - ответь мне?
Самим Стихиям было нелегко
Найти ее в узорном разноцветье
Беспечно-пестрых валинорских дней -
Ах, сколько было лжи и преступлений!
Ты - Нолдо. Кто почувствовал полней
Змеиное коварство их решений?
Они - не Истина. А что тогда
Добро, и Свет, и Истина святая?
Но мне ответ нетрудно угадать:
Себя ты вечной Истиной считаешь!
Жизнь так проста: заслуженно иль нет,
Всяк сам себе и Истина, и Свет.
Финрод:
- "Всяк сам себе и истина, и свет!" -
Тогда и жизнь не жизнь - существованье!
Ведь истинно лишь той звезды сиянье,
Чей луч другим в ночи оставит след.
А был ли я подобною звездой -
Пускай рассудят Валар и Единый,
Кому я в мире был необходимым,
Кто Свет и Правду зрел, идя за мной.
Не знаю, чем помог на деле им,
Но помогал и силою, и знаньем,
И был почтен высоким Друга званьем
Средь жителей земли, где был - чужим.
Не зря погибну, силой Тьмы сражен -
Раз кто-то мной от смерти заслонен.
Саурон:
- Раз кто-то мной от смерти заслонен -
По крайней мере, он того достоин.
Пусть будет мне потом полезен он -
Союзник выгодный, слуга иль воин.
Он будет мне везде служить готов:
Где правит ум и где царит железо.
Но стану ль заступаться за врагов
Или за тех, чья жизнь мне бесполезна?
О нет! Я их оставлю погибать -
Слова о благородстве - просто поза.
Так поступают все. Зачем искать
Добро и зло, где есть лишь вред и польза?
Коль заслонил кого-то ты от бед -
Особенной заслуги в этом нет.
Финрод:
- Особенной заслуги в этом нет,
когда ты всех своею меришь мерой,
когда себя во всем считаешь первым
и пишешь мир на собственный сюжет...
Но ты не властен над его концом.
В свой час получит каждый по заслугам,
и среди слуг твоих - не будет друга:
неверен тот, кто выгодой ведом.
Тобой пригрет - найдет другой очаг,
тобою брошен - насладится местью,
и не спасешься ни мечом, ни лестью -
кто твой спаситель, если каждый - враг?
Хоть утопи вселенную в крови,
Но всё ничто без Веры и Любви.
Саурон:
- Но всё - ничто без Веры и Любви...
О да, с красивым штампом спорить сложно.
Но лишь могилу мирный плющ обвил:
Любовь ревнива, вера ненадежна.
И рад бы по любви я поступать,
В добро по-детски, простодушно верить,
Но Жизнь идёт - бесчувственно-тупа,
И жар ее дыханьем смерти веет.
Живущие - лишь пленники судьбы,
И мы, враги, в одной упряжке оба,
Себе и миру жалкие рабы,
Обречены таить тоску и злобу.
И не солжет никто душе своей,
Что никогда не предавал друзей.
Финрод:
- Что никогда не предавал друзей -
Себе сказать душою чистый сможет,
Тот, кто тебя мудрее и честней,
Чью правду меришь - вновь! - своею ложью.
Теперь мне ясно, чем смущал умы,
Как уходили за тобою - сами:
Не всякий распознает чары Тьмы
За горькими - но сладкими словами!
Да, много проще - убивать и жечь,
Лишь смерти в этом мире доверяя,
И легче - жизнь бесцельною наречь,
Чем жить, заветной цели достигая.
Раз поступить не можешь по Любви,
Свои дела - своими лишь зови.
Саурон:
- Свои дела - своими лишь зови
И называй своими именами.
И ты, и я запачканы в крови -
Какая в этом разница меж нами?
Даст праведный деяньям имена:
"Добро и Зло, Бесчестье или Слава" -
да, но не ты. Великая вина
тебя судить других лишает права.
О ней забывший, был ты горделив,
И даже я чуть было не поверил,
Что есть Добро, что Свет всегда правдив,
Что зря тебя своей я меркой мерил.
Но разум мой красивой лжи сильней:
Кровь Тэлери не смыть с души твоей.
Финрод:
- "Кровь Тэлери не смыть с души твоей…"
Уверен в том, что возражать не станут,
Ты угадал, затронув эту рану -
Нет ничего больнее и страшней.
Ты знаешь - как звенела сталь в ночи,
Как ярко-алым становилось море…
Ты знаешь, что слова бессильны в споре,
Когда уже решили всё мечи.
Ты знаешь твердо - чьи осквернены,
Обагрены невинной кровью руки.
Ты знаешь - нет мучительнее муки,
Чем звать друзей убийцами родных!
Ты знаешь всё - но, стоя предо мной,
Мою беду зовешь моей виной.
Саурон:
- "Мою беду зовешь моей виной" -
Судье твердит преступник в оправданье,
И тот бы рад ему поверить, но
Слова обман, правдивы лишь деянья.
Не мне тебя судить, когда я сам
В любых грехах стократ тебя грешнее,
Но сам ты - веришь ли своим словам,
Идя на сделку с совестью своею?
Ты лжешь себе - так более не лги!
И как от горькой правды отвернешься:
Не мы с тобою, лютые враги,
Схлестнулись в битве - сам с собой ты бьешься.
Я - твой двойник, я - темный облик твой:
Ты проиграл сраженье сам с собой.
Финрод:
- Ты проиграл сраженье сам с собой
еще тогда, когда решил - сражаться.
Быть может, это мой последний бой,
но бою - до победы продолжаться.
Ты в силах уничтожить - только плоть,
не помня мною сказанного прежде:
ни боль, ни смерть не в силах побороть
живущих в сердце Веры и Надежды.
Что сделать с ними можешь ты - один?!
Погибнет Мрак, собой же пораженный,
и дивный мир восстанет из руин,
Второю Песнью к жизни возрожденный.
В нем места нет для зла и темных дел.
Ты обречен. Ты сам того хотел.
Оба:
- Ты обречен. Ты сам того хотел.
Погасни же, как свечка на ветру!
- Добру и Правде незнаком предел.
- Закон гласит - слабейшие умрут.
- Над Истиной не властен сей закон!
- Всяк сам себе и Истина, и Свет...
- Раз кто-то мной от смерти заслонен...
- Особенной заслуги в этом нет!
- Но всё - ничто без Веры и Любви!
- Что, - никогда не предавал друзей?..
- Свои дела - своими лишь зови!
- Кровь Тэлери не смыть с души твоей...
- Мою беду зовешь моей виной!
- Ты проиграл сраженье - сам с собой.
(почти Ангрод. Игра "До Второй Музыки")
Что будет потом - то будет потом.
Юлиан - Арафинвэ из той же игры
Да вам жизнь дана не стометровки бегать! ЖИВИТЕ!
Алара, на полях одной распечатки
Что будет потом - обязательно будет потом.
Судьба, однозначно. И очень похоже, что злая.
"Назвался груздём..." - я ж не против, идём так идём,
к зеленым деревьям и золоту на голубом -
в Дортонион, что ли? В Дортонион, там доиграем.
Согласно легенде - четыреста с центами лет.
Прожить, как положено, с честью - и сгинуть во славе...
... Откуда я знаю, что после - меня уже нет?
Ну да, это в правилах было - про жёсткий сюжет,
Но только герои не знают, что правила - вправе.
... Пусть сосны. И вереск. И чувство - в ответе за всех.
Озёра. И скалы. И всё, чего сердце попросит.
И - может быть - слезы. И смех - это тоже не грех.
...И - зимнею ночью мерцает под звездами снег,
Ард-гален простерлась во мраке... куда меня сносит?!
Да сгинь же ты, морок! Живём - и еще поживём,
ведь смерти не знает душа, напоенная верой...
Что будет потом - мы и сами узнаем потом.
И - золотом солнце на шёлке небес голубом.
Но те, кто рисует - рисуют нас красным на сером.
(Народ! Это относится к ЧКА-шному циклу, а не...)
"Древнее золото с кровью и пеплом смешано,
Белое пламя затоптано в грязь - прости меня...
Я, аданэт, недостойная даже имени,
Знаю, что смерть - только тень твоего бессмертия.
Я - аданэт, а в глазах твоих отблеск Амана -
Был и погас, но оплакать его не смею я,
Лишь седина в волосах моих - белым трауром:
Я - аданэт. Мои песни - петлей на шею мне.
Тусклые ноты - на черные камни зернами,
В свете Гиль-Эстель - последней надежды отблески.
Я - аданэт. Не затем ли струна оборвана,
Чтоб умереть мне в последнем печальном отзвуке?
Я - аданэт. Свои годы жалеть не стану я -
Лучше сгореть, чем как свечка истаять медленно...
...Древнее золото, белое пламя, meldanya -
Вспомни меня через годы под небом Амана!"
(Эстера Эленриэль)
Я сам вам объясню, что значит "никогда".
М.Щ.
В вечности верность, - но звенья цепи разорваны.
Вновь не сковать. И к чему искать виноватого...
Радость и боль моя, солнце моё закатное, -
Как я хочу, чтобы ты обо мне - не помнила.
Были - светлы и сильны, и хотели многого...
Кто пожелал покарать нас за своевластие?
Даже Стихии не знают - куда дорога вам.
Может быть, там ты забудешь - и будешь счастлива.
Я не вернусь - не утешиться возвращением,
Нет снисхожденья тому, кто себя осудит сам.
Это страшнее проклятья - дар незабвения,
Горше, чем видеть, что будет - знать, что не сбудется.
Звоном под своды Чертога летит - "Namariё!"
Слышно в ответ только эхо - гулко-размеренно.
...Только не помни. И всё заживёт, наверное.
Даже душа, опаленная ярым пламенем...
А.
Так помолитесь за душу мою -
Я мёртв шестьсот с половиной лет!
Я прошу... я открою вам тайну свою,
На один вопрос дам один ответ
Тем, кто сдуру носит
В сердце образ мой:
- Мертвецы любви не просят,
просят лишь покой!
(Жак де Моле в исполнении Рыжего Канцлера)
Поскольку время есть - постольку будет чушь,
Раз пишется сия - так значит, для чего-то.
О, видит Эру, я - не маг и не учусь,
Стихи - уже не дар, а так, почти работа...
Туда, сюда, бегом - от дел к делам нестись,
И чуть свободен миг - бумагу ручкой мучить:
Мозги опять сверлит одна и та же мысль,
Ещё пол-лиги строк - и снова в ту же кучу...
Ну, вышло как всегда... зачем мне этот тип?!
Я снова пялюсь в текст - и снова вижу фигу:
Явил себя раз пять, любил, страдал, погиб...
Так что мне до него? - когда сие постигну?
Ведь это не впервой - споткнуться о вопрос
О том, как персонаж становится любимым,
Искать, читать, смотреть, ссылаться на склероз,
Трепаться без конца - самой невыносимо! -
Разыскивать опять, выкладывать витраж,
Ещё сюда схожу, тут, вижу, прямо россыпь...
Вернуться - и строчить всё то же и туда ж,
Оно-то ничего, оно-то очень просто:
Жалеть всегда легко, раз не моя вина,
Уж если пострадал - то враз любви достоин...
...Со мной ли, без меня - а смерть была одна.
Одна. Засим - молчать. Хоть мёртвым дать покоя!..
Но время снова есть. Постольку - будет чушь...
Aicana'ron
Недоритм полувечера дождь по стеклу отстучал и стих.
Сверхбанальный зачин - только что мне поделать, раз так и есть?
Эти мысли в пространство - I wonder, откуда взяла я их?
(Я совсем ни при чем - это всё не сейчас, не со мной, не здесь.)
...Автор дарит страну, из которой немыслим побег домой.
Автор скажет "гори" - и становишься тысячью ярких искр,
И стоИшь в тупике, безнадёжно беседуя сам с собой.
О земную любовь разбивается новая жизнь - вдрызг.
Ты не смог навести через пропасть меж вами моста - а жаль.
Я не знаю, в чём дело - все мысли в берлогу легли и спят.
Ни войны, ни любви - полумрак, монитор, интернет и чай,
И склоненье от скуки по всем десяти падежам тебя.
Раз случилось - бессмысленен поиск причины, и я при чём?!
(У самой бы достало добра, чтобы с кем-то делить ещё...)
...По стеклу недоритм надежды отстукан - другим дождём.
Капли высохнут скоро - но знаешь, вода всё равно течёт.
p.s. Реминисценция на Щербакова - за скобками.
А. - адресату
Анне Живило и Озеру - просто так.
Не говори - "виноват". Осудить не берусь.
Просто сложилась судьба, где ни складу, ни ладу,
Где выбирать приходилось меж "надо" и "надо",
Краткую радость менять на сокрытую грусть
И уходить, унося неподъёмный багаж:
"не получилось - не вышло - не будет - не вместе"...
Хочешь, скажу тебе, что по-студенчески - "эстель"?
Это - не сдал и не знаешь, но всё пересдашь...
Шёпот вливается в воздух реального дня:
Третий этаж Универа, моральная кома,
Лекция - побоку, книжка, увы, по другому,
Ты - где-то там, где навряд ли услышишь меня,
Сжаты ладони: "Всё будет, на том и стоим..." -
Ибо противно опять заливаться слезами,
Солнце - по окнам, и озеро за корпусами -
Айлуин, Айлуин, чистые воды твои...
(В данном контексте Айлуин - кодовое наименование озера Карасун
за Кубанским Университетом; используется нашей компанией для того,
чтоб отличать это озеро от нескольких других Карасунов.)
To Erwen
- Ну и погодка, брр!
- Ага. Битого льда под ногами недостает.
- И Средиземья впереди.
/секунд 10 молчания/
Один еще не забытый разговор
по дороге в Универ
Как дела? - как обычно, с утра - никак,
Очень хочется спать и всё по сараю,
Половина восьмого, полный дубняк,
Пять минут ползком до дверей от трамвая.
Совершенно дурацкая болтовня:
Образцово-мещански кроем погоду.
Но слова - только дым или память огня? -
Возвращают тебя к иному походу.
И - обрывком мысли, осколками нот -
Что-то вырвалось, дернулось и застыло:
…хоть иди босиком через битый лед,
за которым твое Средиземье было…
Через миг - все как было и все равно,
Точно так же, как третьего дня и завтра.
Если даже серьезно - очень давно,
а скорее всего, давно и неправда.
Разговор мимолетен. И очень глуп.
Проходили и сдали - не нужно даром…
…Только эхо чьих-то серебряных труб
в коридоре умолкнет к началу пары.
Заранее извиняюсь перед всеми, кто обидится
1
Кипит резня, мечи звенят, на брата брат кидается,
Горят суда, и нет суда, а чтоб вам всем пропасть…
А Манве с Мандосом давно устали с нами маяться
И что-то не торопятся ни выгнать, ни проклясть.
А если так и станется - то что тогда из этого?
Назад ни шагу, заперто. Вперед - оскален лед.
А славному Финголфину настолько фиолетово,
Что он мизинцем на ноге для нас не шевельнет.
А если все и сбудется - то зря герой старается:
Кругом сплошная тишь и гладь, казалось, все не так.
Да ты не трогай Моргота. Пускай он проморгается.
А то проспал две тыщи лет, не помнит сам, что Враг.
Такая вот история, фантастика-романтика,
Не то профессор был неправ, не то ты сам больной.
Да что пристал, как банный лист, какие бриллиантики?
Их Феанаро... обещал... но, видимо, запой.
2
Мимо Гавани нетвердой походкой
Ходит некто не вполне себе трезвый.
На хрена ему какие-то лодки -
Ради водки можно тоже зарезать.
(Неоконченная самопародия
на первую часть)
А ты кидай свои слова в мою прорубь…
(Янка Дягилева)
Гром в шкафу - сорвались с вешалки латы,
Ничего себе издержки момента…
Ну, попёрлись за какую-то клятву,
Оказалось - переписана квэнта…
По окну капель стучит-барабанит,
Чай готов, и заводи разговоры…
Ну, куда теперь, непонятый странник?
Ну - какого тебе, странный, Эндорэ?
Где угодно докопались до сути,
Наплевали и плюют, как умеют.
Вот и бей теперь мечом по посуде -
А то меч, не ровен час, заржавеет.
Даже жалко убеждать тебя, голубь,
Ведь ОНО еще в самом не остыло…
"А ты кидай свои слова в мою прорубь…",
будто… кто там сгоряча - сильмариллом?..
Философия смерти заменит жизнь.
Чтобы душу заполнить, сыщется боль.
Ты найдешь в безнадежности тайный смысл
и увидишь в разлуке свою любовь -
обреченность сидеть и смотреть в глаза,
и дарить - никому - сплетения звезд,
сознавая, что это - твоя стезя,
ты сама избрала, и какой тут спрос?
И Ему не направить твои пути,
и Ему - не суметь тебя научить,
ты сломаешь аир, не сможешь уйти,
чтоб собой от удара Его закрыть.
Это очень красиво и тяжело -
уходить, обещая - "вернусь назад",
и последним укрытьем - Его крыло,
и последним "прости" - бесконечный взгляд.
Что же... Избрано - кутайся в черный плащ,
и ковром на дороге полынь стели...
Очи Видящей - дале от тех, кто зрящ,
и тебе не узнать того, что вдали.
Пусть ты, солнца не видя, ушла во Тьму,
пусть здесь нечему больше тебя держать,
не приму я такого и не пойму -
но не стану ни спорить, ни убеждать.
Оставайся - с картинкой будущих мук,
и с желаньем уйти из мира-вверх-дном,
за собою - не видя тех, кто вокруг...
только вспомни, прошу, всего об одном:
что Ему - повстречать твой последний взгляд
и ладонью ребенку глаза закрыть...
что Ему - осознать, что он - виноват...
Каково Ему - с ЭТИМ - придется жить?!
Лютый ветер подул, разлетелись шатры.
Жаль.
У меня в сундуке до поры топоры -
сталь,
пересохла вода, льдом застыла беда -
весть,
разгорелась война, я осталась одна
здесь.
С веток жёлтая жесть, вот такой листопад -
звяк…
…сберегла свою честь, не свернула назад -
так?..
Дует злой суховей, навевает в глаза
пыль,
правда-ложь? Верь, не верь, мне приснилось…
а, нет - быль.
Это было не-помню-когда,
Может, год, может, двести назад -
Как упала, погаснув, звезда,
Как стыдом заливался закат,
Как топтали ногами цветы,
Пинали небо носком сапога -
А ты глядел на людей с высоты,
А они на тебя - свысока.
Им было надо бежать на войну,
Петь о том, что должны - победить,
Голосами взрывать тишину,
Жечь иконы и память казнить,
И зачем ты им был - такой,
И зачем им - твоя высота,
Ты им пел, как нам нужен покой,
Они смеялись: - Пустая мечта!
А ты им пел о любви и весне,
А они наливали вино,
Начинали опять о войне,
Будто в жизни - лишь это одно.
И опять - ломали и жгли.
И опять - садились за стол.
А когда ненадолго ушли,
Ты поднялся - и в вечность ушел.
А потом - появились опять,
Захотели, чтоб кто-то им пел,
Захотели тебя отыскать,
Но Самый Главный - не захотел.
И опять топтали цветы
И пинали ногой облака,
А ты глядел на людей - с высоты,
А они - как всегда, свысока.
На моей земле нету разных стран
Да военной славы,
А в моих полях чародей-туман,
Колдовские травы,
А здесь года не в счет, нету здесь минут,
Нету вдов да сирот,
Рано на заре петухи споют
В честь любви и мира…
А в небесах моих все двенадцать лун
Молодых да старых,
А под моей рукой льются струи струн
На реке гитары,
А около огня моего костра
Всем найдется место.
А мне брат - рассвет, да звезда - сестра,
Песня мне невеста…
(переложение Дж. Р.Р.Т.)
Это было. Тревожно пропели рога,
Засверкали мечи на полях под стеною,
Тьма, нахлынув, накрыла собою луга,
И война разразилась над Южной страною.
Пал в сраженье Теоден, могучий герой,
Он уже не вернется, овеянный славой,
Не увидит рассвет над степною землей
И не вступит в чертог золотой величаво.
Те, что рядом с ним были в кровавой войне -
Хорн и Фастред, Эрфара и Гримбольт отважный,
Гутлаф, Хардинг - покоятся в дальней стране,
И навеки жива будет память о каждом.
Под курганами Всадники Рохана спят.
Рядом Гондора воины - павшие рядом…
Форлонг! Ты отдыхаешь, усталый солдат,
Пусть не ждет Лоссарнах победивших отрядов!
Не вернешься ты, Хирлуин Светлый, домой,
Не увидишь холмов у лазурного моря!
Дерфин, Дуилин, славные меткой стрелой,
В Мортонд явится вашей дорогою горе!..
… Смерть косила не глядя, вождей, рядовых,
на рассвете златом и на алом закате.
Не звучали прощальные песни для них,
Но стонала река, провожавшая братьев.
Их курганы сокрыли, навеки забрав,
Маяками светились закатные горы,
И бедою из бед стала слава из слав,
Пала красной росой на поля Пеленнора.
"Он уйдёт прежде тебя, и не захочет возвращаться..."
Не хочешь - заставим!"
(Анна Живило)
Посвящается не только и не столько А.,
ибо мнится мне, что не он один - не захочет.
Возвращайся нежданным обратно в ненужную жизнь,
В ту, где мир искажен, и надеяться - глупо и поздно,
Где давно перевернут последний исписанный лист,
А отличий от смерти - лишь воздух, но что этот воздух?
Возвращайся - куда-нибудь в город, в дождливый рассвет,
Где еще никого в эту рань не застанешь не спящим,
Где не думать о смысле, которого, в общем, и нет -
Способ жизни для тех, кто живёт только днём настоящим.
Возвращайся - не узнан, не принят, не в светлом венце,
Не вникая и сам, отчего преступил "не вернешься"...
...а почувствовав мелкие иглы дождя на лице,
ты поймёшь: "Я живу", - а зачем, и потом разберешься.
Возвращайся нежданным в еще незнакомую жизнь...
22.08.2003, 1 ч. 33 мин.
Одной И., одной Т. и трём А. посвящается
Рассвет разгорается алым - на севере.
Мой лорд, это утро. Лишь утро, не более.
Всё то, что любили и то, во что верили,
И то, что не сделали, то, что не поняли,
На что не хватило последнего вечера,
Последнего часа, секунды прощания -
Ушло, растворилось в непрожитой вечности,
В последнем бою и посмертном молчании,
Осталось в легенде, в главе восемнадцатой,
Явилось тоскою, с которою сладу нет...
...Кому, и к чему, и куда теперь нас вести? -
вопрос застывает, оставшись незаданным...
Мой лорд, это утро - багровыми бликами,
Дорогою прочь и грядущими войнами...
В отчаяньи эстель - искусство великое,
Похоже, что я его тоже освоила:
Держаться на нужности - ближнему, милому,
Нести в себе веру сквозь дни и события,
Что всё-таки утро - какое бы ни было,
И день еще будет - не может не быть его.
27.09.03, 23:19
...бесполезный, тупой, никчемный труд -
бесконечные трёпы о войне...
Для чего повторять Subjunctive Mood -
что бы было там после, если б не...
Неужели настолько свет не мил,
чтоб опять в невозможную мечту,
о, Единый, какая это гиль -
перехватывать стрелы на лету
и смотреть, как летят, опять летят,
потому что не изменить судьбы,
потому что тому не миновать,
что случилось отнюдь не "если бы",
в декабре, или, может, в январе,
всё равно не меняется итог...
Память вспыхнет лучами в янтаре -
снова вылезет ряд бессвязных строк,
снова - строятся воины в ряды,
снова - утро встречает их огнем,
снова - трижды десятый круг мечты
станет трижды кошмарным новым сном,
и в процессе прочтения легенд
(бесполезно свершенному мешать!..)
сочинится небывший хэппи-энд -
это просто чтоб как-нибудь дышать...
1.11.03, 19.45
Эрвен и Джайе
Остались необъяснимые скалы.
Кафка, "Прометей"
Думал - воистину нечего больше терять.
Думал - душа догорела не в этом огне...
Зло, сотворенное мною, вернулось ко мне -
Так уже было, и поздно что-либо менять.
Было ведь ясно, что всё, как и прежде, решит
Шепот над ухом: "не стой на дороге, не стой..."
Кто-то хохочет злорадно за скальной грядой.
Скалы остались. И кто их кому объяснит?
7.11.2003
Эрвен
Не получается мерить одною мерою -
Как, почему, чья беда или чья вина.
Разве что небо - оно безусловно серое,
Впрочем, еще безусловно - что кровь красна.
Хватит, пожалуйста, баиньки, ненормальные -
Кто будет утром давить переезд и сплин?
Или продолжить про что-нибудь понейтральнее -
Химринг, Дортонион... Дружба народов, блин.
Снова завяжется тема меж разговорами
(Крыша давно и серьезно нам не мила),
Мы с тобой тотчас по разные встанем стороны,
Даром что сели с одной стороны стола.
Внутренний голос бормочет про "знаем-плавали" -
Начали снова, и кончится как всегда,
Только затянуто тучами небо Гаваней -
Кровь пролилась, но еще не взошла звезда...
17-19.11.2003
Джайе
Это ход из разряда "дохлый протест" -
На апокриф не тянет даже:
Мы же умные. Мы же читали текст.
Мы же знаем, что было дальше.
Знаем: белый огонь... награда наград -
Расставанье души и тела...
...И нельзя не промолвить: "Ты слышишь, брат -
Я теперь никуда не денусь..."
11.12.2003
Посвящается: Джайе - Рыжей и Рыжему,
Кеменкири - Мыши Гениальной,
Ханне, чей стиль я тщетно пыталась здесь сымитировать.
"Уже не увечен, уже не король,
отныне ты будешь - собою".
(Мышь)
"Возвращайся - не узнан, не принят, не в светлом венце".
А.L., из августа
Иди по земле - не мертвый уже,
Иди - не живой ещё,
Еще не поверив: ни битв, ни жертв,
И с той окончен расчёт.
...А солнце в глаза - улыбнись, оттай,
Промолви, почти смеясь:
Да ну вас, родимые, к Эру в рай,
Какой я теперь-то князь!
Какой ещё лорд - не те времена,
И нет уже тех держав...
Пускай повторят твои имена,
На выбор любым назвав.
Пускай - оставаться, любить, творить
Ещё не спетую песнь...
...Конечно, получится - просто жить.
(Иначе бы был - не здесь).
1 января 2004, 0.24
Рыжему Канцлеру и прочим...
Хали-гали, Кришна,
Хали-гали, Рама,
Где ты, моя крыша -
Тута или тама... (с)
Кем мне странный дар подарен - взять и выбиться из рамок?
Я летаю над Ард-гален, а внизу - Нарбоннский замок,
И ни ладу нет, ни складу - есть чего-то-там-осада,
То ли Ангбанд, то ль Тулуза, то ли, в общем-то, не суть...
Я, наверно, не хотела, чтоб такое безобразье,
Но кому какое дело, у меня сегодня праздник,
Даже самым страшным панкам не видать подобной пьянки -
Меж Дортонион, Провансом и зачетом на носу!
Бзик на бзике, глюк на глюке - не ко времени, не к месту,
Нужно крышу взять бы в руки, но мешают крышесъезды,
Ох и будут мне полеты, и с учебой, и с работой,
Ох и будет мне веселье прямо по лбу кирпичом...
Я блаженнейше зеваю в предвкушении обломов,
Крышу всё-таки сдувает. Здравый смысл - пока что дома,
Но, покамест я косячу, он валяться будет в спячке -
У меня сегодня праздник, чтоб не думать ни о чем...
3.01.2004, 00.44
Кеменкири
"Мой осенний Лорд..."
(Лора Провансаль)
Куда отнесем? - а туда, где ближе,
Где больше по сердцу, чем по уму.
А осень придет - золотым и рыжим,
И мы разберемся, чего - кому.
И как ни старайся "читать глазами" -
В итоге заблудишься в дебрях тем:
Ведь осень придет - как всегда, стихами,
И автор - увы, не о том совсем.
Известно, что текст - по природе - шире,
Но дело-то в том, что - назло смертям -
Любые дороги сойдутся в мире,
Где всё ещё будет и всех простят...
19.01.2004, 00.44
...в городке, где почти не бывает снега,
но хватает озёр и в достатке сосен...
(из июня)
Ну что тут поделать - дела, они тоже зовут.
А снится такое, что можно проспать еще век.
А сосны растут на аллее - вполне наяву,
И призраком Долгого Мира - над городом снег.
Холодное утро - от этого, видно, и дрожь.
Зима на дворе - так поэтому, верно, и сны.
А снег, не коснувшись земли, превращается в дождь -
И дождь говорит: еще долго не будет войны.
8.12.2003
Посвящается "Оппозиции ея величества" и
соответствующей песне Таис
Теперь настало время выбрать между правдой и правдою,
Но между верностью и верностью тропы не найти.
Последний шаг перед развилкой - дорога на Гавани,
Где распадались узы душ и расходились пути,
И каждый в верности своей до последнего выстоял -
Из тех, кто был, из тех, кто шел, из тех, кто выбрал свое…
И поднимается звезда над окровавленной пристанью -
Но ни один из тех, кто пал, уже не видит ее.
И нет дороги, где душа не покрывалась бы ранами,
Но нет и той, где не закрыться этим ранам вовек.
Последний шаг перед отчаяньем - дорога на Гавани,
Последний шаг перед последнею надеждой - для всех.
14 марта 2004 - 25 августа 2004
схватке на мосту в Мории...
А Профессор был неправ...
(коллектив авторов)
В Имладрисе, где все тихо и складно,
где ни Тени, ни Врага - вечный пир,
поселился дикий маг огромадный,
Гэндальф Серый, то есть так - Митрандир.
А ЭлрОнд страдал эльфийским маразмом,
только Вильей сильный страх наводил,
а тем временем волшебник ужасный
пол-Раздола в червяков превратил.
И издал тогда король три декрета:
Мага надо побелить наконец!
Вот кто отчается на это - на это,
сразу Арвен поведет под венец.
Ну а рядышком, в одном государстве -
от Раздола прямо наискосок -
обитал и строил сети коварства
уникальнейший морийский БарлОг.
И король сказал - козел, мол, и шкура!
Без него уже замучились тут!
Протрубили у пещер трубадуры,
хвать БарлОга - и в Раздол волокут.
И ЭлрОнд ему: - Теперь не до жиру!
Назревает Средиземью капец!
Вот если сможешь побелить Митрандира,
сразу Арвен поведешь под венец.
А Барлог ему: - Да что ж за награда!
Мне бы выкатить здравуру бадью!
А эльфиек мне и даром не надо,
Митрандира я и так победю. -
А король - возьмешь принцессу и точка!
А не то пойдешь, мол, в Мордор к чертям!
Ведь это все же королевская дочка!
А Барлог: - Зачем мне, трам-тарарам!
И пока он с королем препирался,
превратил почти всех женщин в собак
и за спиной у короля ошивался
этот самый то ли маг, то ли так.
...Делать нечего - здравур он отспорил,
Митрандира побелил и убег.
Вот так цветущий Ривенделл опозорил
уникальнейший морийский Барлог.
Посв.Е.А.
Изгибы черной лютни
он обнимает страстно,
и звуки скорбной песни
летят в тугую высь...
Вздохнёт поддатый Нолдо
и вымолвит в пространство:
- Какого ж Намо вечного
сюда мы собрались?..
Как отблеск Сильмариля,
звезда меж сосен светит...
- Ну что завыл, зануда,
а ну-ка прекрати!
Сейчас побьют камнями,
а кто потом ответит?
(Не трогай Эру, бестия,
сбиваешь тут с пути!)
И все же, с болью в горле,
хрипишь свою балладу,
и что-то в ней такое,
а что - я не пойму...
(тут лицо нашего героя как-то странно меняет выражение...)
Ну что примолк... дружище?
Ну! Кем я был когда-то?
И где теперь... Учитель,
веди меня к нему!
изложенная его участниками.
При переложении с Квенья использован
текст В.С. Высоцкого "Куплеты нечисти"
Феанор: - Вот я - Феанор, вот и весь разговор.
Я славлюсь неистовым духом.
На днях я покинуть решил Валинор,
А Манве ослушнику - в ухо...
Ох, надоело МоргОта гонять -
Но надо ж вернуть Сильмарилы...
А эти еще - не хотят помогать,
Вот и приходится силой.
Ольве: - Я старый, больной и чуть-чуть тормозной,
И мне надоели проблемы,
А этот явился, нахальный и злой,
И ну разводить теоремы!
Видят, заразы, кораблики - хвать!
Еще и мечами по рылу!
Нет, перестали совсем уважать,
А, чтобы пусто вам было...
Майдрос: - О, проклятый день! Ну и оборотЕнь
Вот этот вот самый - папаня!
Приплыли - и начал пороть дребедень,
Пусть дохнут, мол, наши в Амане!
Я ему принялся что-то внушать -
Эк его перекосило!
Нет, мол, орет - запалить и тикАть!
А этим, оставшимся, вилы...
Финголфин: - Такие дела - Феанаро со зла,
Наслушался, верно, Мелькора,
Оставил нас мерзнуть в чем мать родила -
И хоть возвращайся с позором!
Сколько же можно - родных забывать!
Так и загонят в могилу!
Эх, жалко, что я не умею летать -
Где же вы, высшие силы!
или Стенограмма речений гипотетического феаноринга
после вступления Единого в Арду с целью наведения порядка в последней
…хотел блага? Благие намерения
приводят к вратам Ангбанда.
(Галдор-лапушка,
правда, не совсем про Эру)
Сказать по-нашему - мы точно знали меру.
Не врём, Единый! Поверь, ей-Эру!
И если б Моргот гнал не так красиво,
То обошлось бы всё, поди, без нервных срывов.
…Сначала спорили тихонько, в закуточке.
Но это были еще цветочки.
Потом дошли почти до Манвэ откровенья…
Потом не помню - нашло Затменье.
Но Феанаро, верно, был с утра не евши:
Рычит как зверь, и взгляд - остекленевший…
А уж как новость из Форменоса узнали -
Так вспомнить больно… как глотки драли!
Мы, правда, Тэлери немного замочили -
Но тут промашка - переборщили.
А то, что в Лосгаре корыта их спалили -
Так что не сделать за Сильмарили.
Товарищ Намо нам сказал, что, мол, уймитесь,
Что - не буяньте, что - разойдитесь…
Ну, разошлись - сообразили сразу.
А нам - проклятие. За то, что - по приказу!
Но если я кого убил - не ставьте в угол,
Ведь я ж в аффекте, я - от испугу!
А что полез - так то от помутненья,
Орал не спьяну - в служебном рвенье.
Теперь дозвольте о других сказать моментах:
Чему нас учат в старинных квэнтах?
Что Рок всегда нещадно Зло карает…
Ну это точно, уж наши знают.
Вон, ты хоть Маглора спроси - он тоже скажет,
Что наказали и еще пять раз накажут!
Так положи ремень - тебе же легче будет,
Чего возиться, раз Рок рассудит!
Ты не смотри, что Финдарато всё кивает,
Он тоже умный - всё понимает.
А что молчит - так это от волненья,
От осознанья, сталбыть, сути Искаженья.
Да впрочем, этот возникать как раз не будет,
Ему по кайфу - поблажки Людям.
Вторая Музыка, мол, главные - атани…
Еще бы Моргота призвали из-за Грани!
Обидно всё-таки - они нас унижают.
Гляди - мешают, и заглушают.
Но наш народ еще не все прокукарекал -
Какое дело до человеков.
Засим оставят пусть в покое нашу тему,
А не оставят - твои проблемы:
Пока претензий - только половина…
…Эх, бедолага! Ну спи, Единый!..
спетая им в Менегроте, при известных обстоятельствах .
Посвящается
одной дискуссии на ВеВеВе-Доске
Как же ты меня, жисть, замучила - все наглей и наглей народ,
Например, этот тип заглюченный - битый час достает, урод.
Говорит о каких-то бедствиях, нарывается на скандал -
Ничего, как-нибудь впоследствии ты узнаешь, куда попал!
Не шепчи, Лютиэнь, так ласково - стоит повесть твоя пятак.
ЧтО он топчется здесь с опаскою, - я вполне угадал и так.
Не буди во мне зверя нервного, излагая его родство -
Эко диво, потомок Беора... Хоть Гортхаура самого.
(поворачивается к Берену)
Ты бы шансы вперед просчитывал - обошелся б и без кольца.
Это кто ж тебя так воспитывал - выезжать на делах отца?
Ведь колечко и так заметное - можешь пальцы свои не гнуть,
Не указывать мне, бессмертному, на свою золотую суть.
Помолчи про свое сокровище, - я свое еще не добыл.
Ты ведь в курсе - в руках чудовища обретается Сильмарил…
Вот добудешь мне то сияние, воплощенье моей мечты -
Вот тогда и узнаю я-я-я, что такое есть ты-ты-ты.
Всё должно быть, друг, заработано, задарма не бывает, да…
Ты-то думал, что счастье вот оно, а за ним еще вон куда.
Так что крепче держи оружие, а назад побредешь пешком -
Так запомни, что ты не нужен мне, если будешь с пустым мешком.
Там корона - стальней стальнейшего, ночь у черных ворот свежа...
(поворачивается к Мелиан)
И не надо мне про дальнейшее, про последствия грабежа!
(опять поворачивается к Берену)
Ты же, парень, храбрец воинственный, ну так что тебе тот МоргОт?
Правда, мочит он ВСЕХ, воистину… разумеется, ты не в счет.
Ты буквально иль не расслышал я, - говоришь, не в последний раз?
Ладно, Эру с твоею крышею, уходи выполнять заказ.
А случится какое бедствие, ненароком чуть-чуть убьют -
Ничего, как-нибудь впоследствии что-нибудь про тебя споют.
или Мелькорская жалистная
Вместо того, чтоб слезы лить
и ничего не мочь свершить -
можно, пожалуй, ради Эру
что-нибудь сделать для души.
Во изумленье Сил самих,
Манвэ и прочих-остальных -
скажем, начать вон с тех деревьев,
благо рукой подать до них.
...Сесть за каким-нибудь плато,
всех заморочить от и до -
пусть заключат, что в Валиноре
гонят от века невесть что!
Или в подвале, как в саду,
вырастить новую беду
и применять заместо орков
или с волками наряду.
...Также не вредно ясным днем,
в Амане слыша шум и гром,
тихо подначить Феанора
телепатическим путём.
А разобравшись, что к чему
и не желая вновь в тюрьму,
всех по порядку уничтожить,
сами решайте почему.
... Только один возник курьез:
кто сюда автора занес?!
Я ж теперь добрый и хороший,
вольный решать любой вопрос:
вот тебе, нолдо, Сильмарил,
вот, дунадан, тебе берилл,
вот тебе, Голлум, твоя прелесть,
я про тебя почти забыл...
Эти же все - на одного,
не понимают ничего,
счастье считают даром Валар,
а не величья моего.
Наоборот, чуть где какой
вынос, маньячка и разбой,
всякий решит, что будь он проклят,
если не Проклятый виной.
Вот, например, уже давно
шторм небывалый, как в кино,
снёс, понимаешь, Нуменорэ,
прямо с народом смыл на дно.
И, натурально, все вокруг
сразу, едва прошел испуг,
хором сочли похмелье Ульмо
делом моих каких-то слуг.
Я же про этот шторм и шквал
ведать не ведал, знать не знал,
я в это время на орбите
в чёрной рубашечке страдал.
В левой руке моей была
пара лоскутьев от крыла,
правую руку стиснул Намо
и домогался, как дела...
(Посвящается светлой памяти ДО "Светотень" с любовью)
Мамаша - анархистка,
аристократ - свояк,
кухарка - монархистка,
а я - я просто так...
Саша Черный
Сижу на диванчике с рожей угрюмою -
дом, словно форум - развал и бардак:
Дочь - ортодокс, теща любит Перумова,
жена - феаноринг, а я просто так.
Благо зелёнки в аптечке немеряно -
а то ведь с утра до утра морды бьют.
Слышатся крики: "Не трогайте Берена!",
"Финвэ - палач!", "Глюколовов - под суд!"
Сын-ниеннист помнит казнь валинорскую,
путая тексты, поет целый день:
"На скалах - распятия черными звездами,
а элберет твою гилтониэль!"
Бабушка на ночь штудирует Тайэрэ,
шурин со зла в китоврасы хотел,
потом без зубов его в драке оставили -
"Я, - говорит, - Ш-шмеагорл, потому зашипел!"
В доме шумное веселье,
ошизел вконец я с ними,
убежал бы в Средиземье -
да кто ж дерущихся разнимет?!
Я сижу такой печальный,
неприкаянный и нервный -
генетически нормальный,
убежденчески ущербный.
Дочь из квартиры пытается выставить -
вчерась Фелагунда назвал чудаком:
"Я, мол, не Элхэ, чтоб жить с сатанистами,
от черного ветра очищу я дом!"
Но ветер не может быть черно-серебряным,
тем более тот, что в моей голове...
Да я ж вам не балрог, не чудище древнее,
а папа любимый, родной человек!
"С кем ты?" - шипят и канючат семейные,
"С кем ты?" - вопит на тусовках народ,
"С кем ты?" - в Сети заливаются флэймеры,
"С кем ты?" - глумится с картинки Моргот.
(черный, семиметровый и звёзды в волосах)
Да я разберусь со своею судьбиной,
я сам догадаюсь, за кем мне иттить,
возьму вон дубину и сдерну до Кринна,
всё лучше, чем в ругани Арду топить!
А потом пришел племянник, принес "По ту сторону рассвета", но
я его вместе с распечаткой спустил с лестницы, потому что
я уже умный и сразу понял, чем это закончится...
Сотвори себе кумира,
пой осанну, спи голодный,
а потом его кремируй,
а потом ходи свободный.
Я живу и лоб не морщу,
беспредельно безыдейный,
отравил жену и дочку,
спалил Горлума в котельной!
"Рыжий, рыжий, конопатый,
убил Горлума лопатой!"
А я Горлума не бил,
а я Горлума спалил!
(вариант: Вот бесцельный-безыдейный,
спалил Горлума в котельной!
А я Горлума не жёг,
этот Горлум мне дружок!)
Восьмой главе "Дамы Тулузы" посвящается.
Кто читал - тот поймёт.
Как ныне сбирается граф де Монфор
Отмщать неразумным катарам,
Поскольку велел ему прошлый собор
Карать их положенной карой.
И солнышко светит, и речка шумит,
И тихо Монфор сам себе говорит:
"Нашла на них блажь - так по стенке размажь,
Пусть служат кресту и иконе!"
И вдруг подбегает к Монфору типаж -
Патлатый, худой, в балахоне.
Монфор собирался его пообщать -
Типаж ухмыльнулся и начал вещать:
"Услышь, крестоносец, слуга Сатаны,
Что сбудется в жизни с тобою:
Живым не вернешься ты с этой войны,
За гробом - не будет покоя.
Достанется крепко упрямому лбу:
Лежать, беспрестанно вращаясь в гробу!"
С досады Монфор неизящно чихнул,
Услышав подобную прелесть.
Типаж глубоко и красиво вздохнул
И ну защищать свою ересь.
Монфор ему слово - типаж тридцать два,
Темнеет в глазах, и болит голова...
Монфор психанул: "Ни хрена ж я увяз!
Кто б знал, что такая морока!
Нет, братцы, одна есть управа на вас -
Костры по всему Лангедоку..."
Жесток и поспешен был сей приговор -
Уж очень разгневался граф де Монфор...
...Потомки поныне шумят и галдят,
Вращая во гробе Монфора;
На форумах денно и нощно сидят,
Заводят скандалы и ссоры.
Кто по лбу, кто в лоб, кому в глаз, кому в нос -
А кто виноват - не ко мне сей вопрос!
В левой руке моей была
Пара лохмотьев - от крыла,
Правую руку стиснул Намо
И домогался, как дела...
- Ой, Намо! Глянь, какая встреча-то!
Ну прям не день, а просто во!
А то мне делать здеся нечего -
Погнал же Манвэ, чтоб его!
А он похож - нет, правда, брат -
На Тулкаса, такой же гад,
У них у всех я виноват -
В чем сила, брат?
- Послушай, Мэл, не трогай Тулкаса -
Он хоть и гад, а всё родной!
Бросал бы раньше эти штуки все -
И Тулкас был бы не дурной!
А чем ворчать - ты лучше, Мэл,
Порадовался бы, что цел,
А что без глаз - всего-то дел,
Прорвемся, Мэл!
- Ох, Намо, думаю я разное -
Да Арту кто ж теперь спасёт!
Там пыль во всех углах алмазная -
Так ведь никто не подметет!
А у тебя в Чертогах, брат,
Кругом стоит эльфийский мат,
На кой тебе такой расклад,
Не стыдно, брат?
- Мои-то эльдар пусть ругаются,
Да против Валар хоть не прут!
А кто и пер - уже раскаялся,
Когда ко мне пришел на суд!
А у тебя была вон, Мэл,
Толпа каких-то там на "гэл", -
Таких бы хрена я терпел,
Прогнал бы, Мэл!
- Ах, не тревожь воспоминания -
А то ей-Эру закричу!
Они же шли ко мне за знанием -
"Я, Мэл, такое же хочу!"
А их побили ваши, брат,
Кто уцелел - тех Ирмо в сад,
А там их памяти лишат -
Так больно, брат!
- Вот не твоя бы, Мэл, фантазия -
И не попасть бы им в тюрьму!
Ну, кто им путь во тьме показывал?
Не ты? А больше-то кому?
К тому же эти эльфы, Мэл -
Маразма явленный предел,
Вот потому и не у дел
Остались, Мэл!
- Ох, брат, умру от унижения -
Нет, жаль, бессмертный, не умру!
Хоть вам всю жизнь верши свершения -
А всё решите - "не к добру!"
А ты пришел вон в гости, брат,
Так от тебя в душе разлад,
И Эру - гад, и Манвэ - гад,
И сам ты гад!
- Ты, Мэл, на грубость нарываешься,
Всё, Мэл, обидеть норовишь!
Тут так в Чертогах кувыркаешься -
Придешь за Грань, там ты висишь!
Ты в самом деле лучше, Мэл,
По жизни совесть бы имел,
Тогда бы точно не висел -
Мораль-то, Мэл!
(Спасибо Индиль и Ину за "песни не про это")
В час, когда вечерняя тень
Накрывает сонную Сеть,
Лучше бы куда-нибудь в плен,
Потому что все уже здесь.
Знаю я, что нефиг страдать -
От того они не уйдут,
Знаю я, что встречу беду
Под названьем "добрая память".
Я проклинать не смею сей народ -
Я и в себе-то не вполне уверен:
Зачем я строил этот Нарготронд?
Зачем туда явился этот Берен?
Поклонников теперь собрался рой,
На разные лады вертя сюжетом...
Не то беда, что это я - герой,
А то беда, что песня не про это.
Не пойму я с некиих пор -
Чем же я таким осиян?
Снова сочинили роман
Да ещё устроили спор:
Изучили книгу вблизи,
И не разберутся со мной -
То ли я почти что святой,
То ли я святой инквизитор.
От скромности своей я в землю врос,
И мне неясно, по какой причине
Суют мои же подвиги под нос,
А нос вконец измазали в малине.
Склоняют и спрягают круглый год,
Хочу ли я того - никто не спросит...
Не то беда, что авторов несёт,
А то беда, куда их всех заносит.
Нечто про свершенья мои -
Я застыл, похож на вопрос,
А кольцо, что Берен принес,
Зашипело в обе змеи:
Не могу понять, что за зверь -
Рифмы вкось и слоги не в такт...
Я же не просил, чтобы так,
Только кто ж теперь мне поверит!..
Но Истина трагична и проста:
Меня им, к сожаленью, вечно мало.
То выкрасили в разные цвета -
Поди пойми, я синий или алый,
То опера, то сага, то изврат,
То поединок - да еще в сонетах...
Не то беда, что песням я не рад,
А то беда, что песни не про это.