Никаэль Поединок Центральный Зал остался почти прежним. Этого можно было ожидать - не в обычаях слуг врага переделывать доставшуюся им вещь сообразно собственным понятиям о соразмерности, красоте и хорошем вкусе, если оная вполне годна к употреблению и в первозданном виде - впрочем, обращаются они с вещами так, что попавшее к ним быстро теряет всякое подобие более-менее приличного облика. Внутренние постройки Минас-Тирита мало пострадали при осаде, а новый хозяин, поселившись в башне, не дал своим подчиненным окончательно разграбить или испортить уцелевшее. Вот и Центральный Зал остался почти прежним. Почти... Некогда белый с нежными розово-золотистыми прожилками мрамор стен выглядел теперь тускло-серым, и причиной этому не мог быть ни царящий здесь полумрак, ни скопившаяся за протекшие годы пыль и копоть. Приглядевшись повнимательнее, можно было заметить, что украшающее стены каменное кружево начало утрачивать четкие очертания, резной мрамор подтаял и оплыл как лед под еще холодными первыми лучами весеннего солнца. В дальнем от входа конце зала возвышался трон Жестокого. Ничего ужасающего и поражающего взор в самом троне не было - Финроду даже показалось, что он узнает формы сооружения - похоже, что Саурон притащил из Каминного Зала стоявший там диван с высокой спинкой - самый большой диван в замке - и накрыл его в несколько слоев черными волчьими шкурами, совершенно спрятав под ними прекрасную резьбу спинки и подлокотников, - однако именно от него расползалась по залу удушливая чернота, не щадящая даже мрамор. Черная фигура на черном троне непостижимым образом не сливалась с окружающей ее чернотой. Несмотря на скудость освещения, несмотря на значительность разделяющего их расстояния, была четко видна каждая складочка просторного черного одеяния. Хотя в зал не проникало ни малейшего дуновения воздуха, а фигура сидящего выглядела абсолютно неподвижной, казалось, что облекающий ее черный шелк живет своей жизнью. По мерцающей ткани скользили блики от отсутствующего источника света, и рисунок складок медленно менялся. От тщетных попыток проследить эти переливы начинала кружиться голова, и тело охватывала слабость, но отведенный было взгляд упорно возвращался к завораживающему зрелищу. - Как посмел нарушить ты предел чужих границ... "Нельзя смотреть на него. Куда угодно, только не на него..." Самым приятным зрелищем в башне был потолок. Обычно именно на него в первую очередь оседает копоть факелов, да и чистят его намного реже, чем стены, до которых легко дотянуться рукой, но здесь купол почти сохранил свою первоначальную белизну. Мрак, источаемый Тху, оказался бессилен подняться на такую высоту. Они оба - под куполом, под высоким прочными сводами. Когда-то Финрод сам укладывал эти камни, белые камни с розовато-золотистыми прожилками, как будто слабый огонек пробивается из толщи мрамора... Почему-то сейчас это кажется очень важным... - В мир вошло проклятие, чье имя - Феанор!.. "А причем тут Феанор? Надо отвечать" - Плющом увился арбалет, Сменили струны тетиву, Запутал хмель кровавый след, - Проклятье сменит песни звук... Сменит песни звук... - Жалкое подобье первых замыслов Творца... "А можно ли вообще победить? Тху же - майа, и тело для него - лишь одежда. Сам Феанор не смог сопротивляться балрогу, а Жестокий гораздо могущественней... Нельзя думать об этом сейчас... Это все равно, что признать свой проигрыш... Эльфы и даже люди убивали страшных чудищ, коими, похоже, были воплотившиеся слабейшие из падших майа - а потом уцелевшие рассказывали о мечах, вдруг раскалившихся в держащей их руке, о непонятной силе, отшвырнувшей победителя как котенка, о вспышках света, о вихрях, налетевших ниоткуда, о пляшущих холодных язычках пламени, совсем как на мраморе, белом мраморе купола... Подобным рассказам иные верили, иные - нет. Сам он смерть майа не видел ни разу. Что ж, сегодня у него есть шанс удовлетворить свою тягу к знаниям." - По зову памяти былой О днях до солнца и луны Я поднимаю голос мой, Чтоб силы сделались равны...     сделались равны... Мир вдруг покрылся трещинами. Дыхание перехватило. Несколько долгих мгновений ему понадобилось, чтобы понять - это не морок, коварно наведенный врагом, но и потолок не рушится наяву - просто рассыпавшаяся прядь волос, упав на лицо, перечеркнула глаза. - Силой в этом мире обладает только тот, Кто оковы рабства без сомнения порвет... Финрод тряхнул головой, но видение не исчезало. Жестокий, воспользовавшись его заминкой, продолжил свою тему, и в то же время сквозь эту картину проступала другая - фигура в черном шелке оседает на пол, из бесформенной груды медленно изливаются потоки холодного света, и, когда они достигают стен и купола, мрамор мгновенно покрывается трещинами и рассыпается... Он знал, что Колдовство Тху здесь не причем. Это видение - истинно, вернее станет истинным в случае победы. Которая обернется поражением, потому что ни он сам, ни кто-либо из его отряда не смогут остаться в живых, когда на них рухнет главная башня Минас-Тирита. Это не имело бы значения, если бы он был один - заплатить за гибель главнейшего и сильнейшего из слуг Врага своей жизнью - цена вполне справедливая. К тому же в случае проигрыша его тоже ждет смерть - его самого и его спутников. Но...но...но...но... Клятва! Клятва помогать Берену! Помогать, а не обрушивать на его голову каменную башню... "Сковать противника силою слов, не позволяя его фэа освободиться? Невозможно! А вот если... Если попытаться поразить врага так, чтобы силы он терял постепенно. Подобно тому, как в поединке на обычном оружии нанести вроде бы легкую, не стоящую внимания, но все же медленно кровоточащую рану, из тех, про которые легко забыть на время - "само пройдет", из тех, чьи фатальные последствия замечаются порою поздно, порою слишком поздно... Тогда хоть у кого-то из тех, кто у него за спиной, может появиться возможность спастись - удовлетворенный победой Жестокий, вероятно, захочет оставить их "на потом". "Потом" же в случае успеха может оказаться совсем не таким, каким запланирует его нынешний победитель." Саурон начинал сердиться. Поединок, мнившийся поначалу легкой и необременительной забавой, неожиданно оказался серьезным испытанием. Жестокий попристальней вгляделся в своего противника и в свой черед поперхнулся недосказанными словами. Похоже, этот блондинистый нахал попросту его не слушает - задумался о чем-то постороннем... - Мой выбор сделан И судьба во власти Эру, А свет и тени - Дары в его руках! Но я не верю В бесконечные потери... Жестокий справился с собственным изумлением - впрочем, теперь противник действовал "как положено". Но все же что-то изменилось. Теперь, если позволительно будет сравнить происходящее с обычным фехтованием, эльф пытался... измотать его? "Но ведь этого не может быть?! Любой должен понимать, что майа устать не может. Даже тот, кому хватило глупости надеяться обмануть его личиной орка. А вот сам он устает..." - Тьма победит - и с Тьмою - я! Светловолосый эльф распростерся на полу. "Вот и все. Остальными займусь потом... А странно, что на полу нет крови... Падение на камень должно было добить этого наивного нахала окончательно - ан нет. Улегся, как в мягкую кровать, как в собственном доме... Ладно, к чему забивать себе голову пустяками..." Через некоторое время Саурон был побежден собакой. PS Стихи принадлежат перу глубоко уважаемой и горячо любимой мною Ларисы Бочаровой (Лоры). PPS Не то, чтобы я очень люблю фильм "Горец"... Никаэль 27.02.2003 Текст размещен с разрешения автора. return_links(); //echo 15; ?> build_links(); ?>