Главная Новости Золотой Фонд Библиотека Тол-Эрессеа Таверна "7 Кубков" Портал Амбар Дайджест Личные страницы Общий каталог
Главная Продолжения Апокрифы Альтернативная история Поэзия Стеб Фэндом Грань Арды Публицистика Таверна "У Гарета" Гостевая книга Служебный вход Гостиная Написать письмо


Dark Lord

Хроники Нуменора: Метастазы

"Где племена, зарытые в пустыне?
Кто обитает на могилах ныне?"
Гэ-Хун. Восточный предел Великой пустыни Ча

Записано со слов купца из Кханда: "У племен джумгарских орков есть странный обычай. Когда умирает орк, по нему устраивают поминки. Все садятся в круг, покойника кладут на середину. Затем все выпивают неизвестный настой и под удары барабанов начинается заунывное пение. Руководит этим шаман племени. Рокот барабанов все ускоряется. Убыстряется и странное пение орков. Когда какофония достигает своего апогея, покойник подает признаки жизни. Он медленно поднимается и садится в круг соплеменников на особое место. Всю ночь, пока идут поминки, покойник ест и пьет наравне со всеми. Правда, глаза его закрыты, а движения замедленны и несколько неестественны. Подает ему шаман. С первым же лучом солнца покойник падает на землю и больше не поднимается. Тогда его сжигают или зарывают."

Арменелос. Звездная столица империи.
Солнце почти село. Навстречу призрачному сиянию облаков зажигались россыпи огней на улицах и площадях, в парках и на крышах домов. Россыпи звезд сияли с небосвода, отражая величие Нуменора на небесах.
Черным конусом уперлась в небо Менельтарма, как хорошо сказал об этом поэт:
"Ты, рожденная упорной твердью,
Стремишься ввысь, в мятежную стихию.
Ты – посредник
Между Землей и Небом!"
Есть два города, два Арменелоса. Один – для живых, другой – для мертвых.
Один – пышный, шумный, пресыщенный имперской роскошью и интригами богатой знати. Здесь льется рекой вино, здесь в одну ночь проигрывают целые состояния, здесь пиры длятся неделями и перед затуманенным взором бражников на раскаленных углях танцуют чернокожие девы.
Здесь шипит яд великосветских сплетен, здесь ненавидят сильных и презирают слабых, здесь улыбаются друг другу заклятые враги. Здесь капля яда, стилет и лжесвидетельство решают судьбу миллионов наследства.
Здесь звенит в ушах от шума и блеска военных парадов, здесь могучие гвардейцы в серебряных доспехах хранят покой императора, здесь камни мостовых древнее истории целых народов.
Другой Арменелос, Город Мертвых, у подножия Менельтармы, молча глядит из-за темной реки на своего собрата. Он молча взирает на шум и суету тысячами каменных лиц со стен усыпальниц, тысячами глаз статуй мифических существ с уступов могильных пирамид. Он молча ждет с уверенностью существа, знающего высшую истину, и время от времени забирает к себе того или иного знатного вельможу или зажиточного купца. Укладывает его в каменный саркофаг, запечатывает вход в его новое жилище. И теряется память об умершем властелине, заблудившись в лабиринтах построек огромного некрополя.
Существуют слухи о душах, скитающихся между усыпальниц в поисках живого тела. Правда это или нет, но задерживаться в некрополе до наступления темноты настоятельно не рекомендовалось. На мосту через реку, к некрополю, каждую ночь в больших бронзовых чашах дымно горели ветки эвкалипта, отгонявшие всяческую нечисть. Сторожа на мосту иногда наблюдали, как в Мертвом Городе трепетали и гасли огоньки, слышался заунывный вой и рыдания. То ли пещерные волки вышли на охоту, то ли… Сторожа ежились и усердно раздували огни в чашах.
В Городе Мертвых по ночам рыскали патрули имперской Стражи Ночи. Они охотились за грабителями могил, охраняя покой умерших. Но их деятельность не озвучивалась, а расспрашивать было не принято, что делало Стражей загадочной, полумифической организацией.

Арменелос. Подножие Менельтармы. Некрополь.
…Тишина в Мертвом Городе по ночам удивительная. Только легкий ветерок посвистывает, сдувая пыль с блоков надмогильных пирамид. Только огромный диск луны красит призрачно-белым цветом известняк и мрамор построек. Пустота и одиночество неземное. В такой час Стражи Ночи понижают голос и говорят друг с другом полушепотом, невольно подпадая под власть странной красоты этих мест…
Узкая улица между двумя пирамидами упиралась в стену усыпальницы. Тупик.
– Вот барельеф, о котором я говорил тебе, брат Озирис.– Один из Стражей Ночи, рукавом балахона стер пыль с вертикально стоящей плиты.
– Весьма редкий и малоизученный знак, брат Гикар. – Озирис с интересом разглядывал восьмилучевую звезду, симметрично перевитую змеями. Братья забрались в порядочную глушь, находясь в районе самых древних захоронений.
– Смотри – вот знак Тэт, вот знак Ор – они образуют открытые врата между двумя мирами… А этот знак мне не знаком. И причем тут змеи?
Утробное рычание раздалось впереди над головами. Брат Озирис выхватил тесак. В тени блока стоял пепельно-белый волк и рычал, скаля зубы. Пещерный волк. Стражи Ночи облегченно вздохнули – эти волки никогда не нападают на человека, что бы ни говорили базарные сплетни. Волк поднял морду и завыл. Брат Гикар выругался, ухватил обломок мрамора и запустил в него. Волк метнулся за угол пирамиды. Оттуда снова раздался противный вой.
Стражи выругали поганое животное еще по разу и продолжили изучение барельефа.
– Плита слегка теплая, чувствуешь? А на вид это простой мрамор.
– Да-а-а, интересно…
Усилившееся рычание заставило их снова отвлечься. Дюжина волков с трех сторон спускалась к ним. Брат Озирис с ужасом увидел, что глаза их в свете луны неестественно красные, как свежая кровь.
– Брат Гикар, это не волки! Зови на помощь!
Гикар тоже выхватил тесак и поднес к губам свисток. С первой трелью волки бросились на стражей…

Арменелос. Звездная столица империи. Девять часов утра.
Высоко в лазурное небо уходила стая голубей. Слуга развернул флаг и закрепил его на крыше. Черно-белый вымпел развернулся под свежим бризом. Слуга запрокинув голову полюбовался на него. Затем подергал древко. Закреплено надежно, не завалится. Дело сделано. Можно спускаться вниз, но слуга решил немного задержаться. Вид с крыши дворца, действительно, открывался великолепный…
В полумраке небольшой, украшенной беломраморными статуями комнаты за столом черного дерева сидел немолодой человек с короткой стрижкой. Развевающийся на крыше дворца черно-белый флаг означал, что он, Торус, находится на своем рабочем месте. Отсюда, из резиденции Ночной Стражи, он руководил двумя тысячами человек, охранявшими покой и порядок в столичном некрополе.
В это безмятежное радостное утро лицо Торуса особой радости не выражало. К повседневным заботам снова добавлялась старая головная боль: всесильный глава Внутреннего Порядка метрополии, Лозарис, в очередной раз попытался пожрать имперскую Ночную Стражу, подчинив ее своему и без того безмерно раздутому ведомству. Аргументы те же: стражи занимаются непонятно чем, тратя чрезмерные государственные средства на охрану неподвижных трупов, в то время как за живыми преступниками бегать некому. Торус брезгливо поморщился, представив как его стражи, прекрасно разбирающиеся, к примеру, в особенностях строения гробниц седьмой звездной династии, будут ловить за руку карманников на базарах, а штатные маги, получившие образование в лучших университетах и храмах метрополии, будут отлавливать беззубых старух, занимающихся запрещенным колдовством в грязных кварталах черни.
Лозарис и раньше писал прошения императору, но на этот раз он подкрепил свои козни списком Стражей Ночи, подобранных его патрулями в состоянии крайнего опьянения за прошедший год. Список был до неприличия длинным.
Торус тяжело вздохнул. Да, пьянство среди стражей отрицать было бессмысленно. Но… если бы толстый кабан Лозарис попробовал отдежурить хотя бы один месяц в ночную смену в том же юго-западном секторе некрополя! Где в полночь на могильных пирамидах начинают загораться блуждающие огоньки, где от неожиданного вопля ночной птицы сереет лицом самый смелый ветеран военных походов Нуменора, где… Торус горько махнул рукой, кто это поймет… А грабители? Редко удается взять кого живым. Застигнутые на месте преступления предпочитают удирать через развалины, где преследующий их страж ежесекундно рискует сломать себе ногу или свернуть шею. А загнанные в тупик и прижатые к стенке дерутся с остервенением, с полубезумным бешенством…
Торус поймал себя на том, что смотрит в одну точку. В углу комнаты, уставленной редкими статуэтками и разными безделушками, стояла каменная плита с изображением химеры. Плиту эту привезли из некрополя, когда-то она запечатывала вход в одно древнее захоронение. Захоронение было разграблено, плита сорвана, в гробнице воняло диким зверем, было полно пыли и волчьего помета. Стражи замуровали вход понадежнее, а плиту начальник Стражи забрал к себе в кабинет – уж больно мастерски изобразил неизвестный резчик мифическое существо.
Звякнул колокольчик – пришел с докладом дежурный ночной смены.
– Господин Торус, я готов доложить о событиях прошедшей ночи.
– Садитесь, Саул. Я слушаю вас.
– Сегодня ночью в южном секторе некрополя патруль услышал сигнал – кто-то из наших звал на помощь. Но свисток быстро оборвался. К утренней смене на сбор не вышли двое патрульных, их имена Гикар и Озирис. Я приказал немедленно начать прочесывание их участка ответственности. То, что мы обнаружили…– дежурный сглотнул, – трупы были разорваны и обглоданы до костей, мы узнали их только по медальонам.
– Где это произошло?
– Участок пятой династии. Мы проверили следы – это пещерные волки, не менее дюжины.
– Но они раньше не нападали на людей… Проверьте, может рядом их логово. Эту стаю нужно обязательно уничтожить.
– Слушаюсь. Есть еще один момент…
– Что?
Дежурный положил на стол небольшой сверток, размотал тряпицу.
– Это кинжал Озириса. Его лезвие было покрыто серебром, вот здесь у рукоятки еще блестит. Дело в том, что Озирис пришел к нам из храма Луны, это храмовый кинжал. Так вот, если он ударил им волка, то на лезвии должна остаться кровь, а здесь – крови нет, но лезвие потемнело до черноты. И еще…– Дежурный замялся. – Место там странное… Словно смотрит кто-то в спину все время…
Торус внимательно посмотрел на собеседника, осторожно взял в руки кинжал.
– Хорошо, Саул, вы можете идти. Еще раз предупредите наших людей об ответственности за разглашение…
Оставшись один, Торус задумчиво повертел в руках кинжал. Странно. Странная история. Волки-людоеды… Что происходит?… Торус задумчиво перевел взгляд на плиту с барельефом. Химера смотрела на начальника Ночной Стражи с явным сарказмом…

Арменелос. Район порта.
К внешней стене 1-ой мили портовых складов притулилось низкое обшарпанное строение. На вывеске было написано "Кабак Морская царевна", но обитавшие в нем постоянные клиенты: грузчики, моряки мелких торговых судов, складские разнорабочие и люд совершенно непонятной наружности называли его обычно "… портовая".
Этим летним утром остатки ночной прохлады еще струились слабым сквознячком в открытые настежь дверь и окна, но день ожидался быть жарким. Время было раннее, народу в кабаке почти не было. Кабатчик тоскливо наблюдал за изучающей прилавок мухой, в дальнем углу за столом сидели трое лиц неопределенного возраста. Перед ними стоял кувшин пива и топорщилась горка рыбных очисток.
– Ну чего решил, Паленый? Дело верное…
– Охрана – тьфу, Бурый правду говорит – кому нужны эти покойники? Пойдем вроде как родственничков помянуть, а там спрячемся и дождемся темноты…
– Значит так, – Паленый навис над столом, – через мост не пойдем. Если хочешь, Горбатый, то иди сам, без нас. Бурый – найди бревно, переплывем на нем как стемнеет…

Этой же ночью, ближе к полуночи, трое подельников выбрались на берег за рекой. Перед ними на взгорье слабо светился Город Мертвых. Прячась в тени каменных глыб и стараясь не шуметь они быстро побежали к заветной цели. Охрана на мосту ничего не заметила…

– Гулять еще долго будем? – Горбатый дернул Паленого за рукав.
– Тише, дурак, сов распугаешь. Чем дальше заберемся, тем лучше. Видишь – сколько обломков кругом? – Паленый неторопливо осматривался. – Значит, никто не присматривает давно… Значит, никто и не хватится… Значит, и охране здесь делать нечего…
– Паленый, ну давай делом займемся, так до рассвета прогуляем! – взмолился уже Бурый.
– Молчи! – Паленый ткнул пальцем в одну из гробниц. – Эта подойдет.
Три вора прошли через арку ворот и очутились в небольшом дворике. Перед ними была гробница с уходящими вниз ступенями входа.
-Лом давай.– Паленый осматривал входную плиту. – Ну-ка все вместе приложили–и-и-и-сссь!
Плита гробницы треснула и, расколовшись, упала, чуть не задев грабителей. Горбатый витиевато выругался вполголоса. Вход в склеп был открыт.
Зажгли факелы и осторожно спустились вниз. В склепе из отверстия в потолочной шахте струился луч лунного света, освещая пятно на крышке саркофага. Воры, осмотрев небольшую погребальную комнату, вставили факелы в держатели на стенах. Вся утварь, расставленная и разложенная вдоль стен уже давно пришла в ветхость и рассыпалась от легкого толчка.
– Я поддену, а вы снимайте крышку, – Паленый примеривался с ломом к саркофагу.
Сняли чисто, без происшествий.
– Ах ты, ..! ..! – Горбатый захлопал себя по ляжкам. – Ну, теперь мы богаты!
Колеблющийся свет факелов играл на золотых и серебряных культовых сосудах, сложенных в ногах мумии, отливал огнем на золотой погребальной маске, на массивных браслетах и кольцах, искрился на драгоценных камнях то ли короны, то ли древнего шлема. А еще покойник обеими руками сжимал длинный толстый жезл из чистого золота почти с него ростом. В навершии жезла переливался темно-красным огнем огромный рубин.
– Эта… Погодите малость. – Паленый с Горбатым удивленно уставились на Бурого, доставшего из мешка какой-то кувшин.
– На базаре купил сегодня. У знакомой бабки купил. Хорошая бабка, лечит там все, порчу снимает, сглазы всякие, кости игральные заговаривает… Вот, только для меня сделала: для упокоения непокойных, так и сказала. Ну это, может выльем сначала?
– Раз для тебя сделала, так на себя и лей. – Горбатый ехидно хмыкнул. – Воняет-то как, хуже покойника.
– Ладно, лей, – неожиданно согласился Паленый, – только вещички не марай особо.
Бурый старательно залил мумию темной дрянью и все, сопя и тихо ругаясь, начали снимать драгоценности. Покойник, действительно, вел себя тихо.
– Вот, так его растак! – Бурый натужно дергал жезл. – Не хочет отдавать и все!
– Погоди. – Паленый достал из-за пазухи маленький топорик. Размахнулся и с хаканьем ударил по запястью трупа. Кисть отскочила от тела.
И тут же жуткий вопль раздался в стенах гробницы, отразился эхом от стен, заметался в замкнутом пространстве. Пламя факелов затрепетало. Воры испуганно замерли. Вопль истаял до странного звука и утянулся в провал входа. Все стихло, ни звука. Наконец, все облегченно вздохнули, поцеловали нательные амулеты, стерли холодный пот и – вернулись к прерванному занятию. Больше уже ничего не пугало.
Все награбленное сложили в два мешка.
– Вот-вот, лежи покойничек, не ругайся, – негромко посмеялся Паленый. – Спасибо бабке, теперь и захочешь, а с места не сдвинешься. Да и зачем тебе эти побрякушки? Лежи себе, воняй потихоньку…
Трое воров вылезли из гробницы все в прахе и паутине. Шумно дыша, тащили за собой мешки с сокровищами. Последним вылез Паленый, несший в одной руке лом, в другой – жезл мумии. Посреди дворика они остановились, сложили награбленное в кучу, разогнулись и вытерли трудовой пот. Веселое ругательство, которое Горбатый хотел посвятить окончанию дела, застыло на у него языке – на столбе арки ворот, которой был украшен вход во дворик, сидело, нахохлившись по-птичьи, странное существо.
Черно-серые лохмотья скрывали тело, были видны только худые бледные руки, вцепившиеся в плиту, и вытянутое бледное лицо с бескровными губами. Огромные темные глаза таращились на искателей приключений. И все это было украшено шапкой черных, вьющихся до плеч, пышных волос.
– Па.. Паленый! Эт-то кто еще, а? – Бурый опасливо глядел на странное существо.
– Сам не знаю. Эй! А ну, кыш отсюда, а то …-Паленый замахнулся рукой, вроде как собираясь кинуть что-то.
Существо хлопнуло глазами и открыло на удивление большой, как у жабы, рот.
– Пале-о-о-о-ный! – произнесло оно томным скрипучим голосом. – Пале-о-о-о-ный! Душка! Хочу! Хочу! И-и-и-и-и!!!
Тварь черным шаром прыгнула на Паленого и сбила его с ног. Бурый с Горбатым, забыв о сокровищах, громко закричали и бросились на утек каждый в свою сторону. Паленый хрипя бился под проклятой нечистью. Тварь с визгом драла его когтями, во все стороны брызгая кровью…

Арменелос. Утро. Торговая площадь.
Случайная встреча Анариона, младшего сына Амандила, с его товарищем по университету, Адансуром. Подвыпив, Сур выбалтывает Анариону, что служит в Страже Ночи. Анарион узнает от него, по большому секрету, что в Городе Мертвых творятся чудовищные вещи. Сур явно волнуется: его срочно вызывает начальник, он не знает зачем, но среди стражей поговаривают о готовящейся облаве. Товарищи расстаются.
В полдень Сур и его настоятель, Эон, по приказу начальника отправляются обследовать загадочное убийство, обнаруженное в полосе древнейших захоронений.
Они обследуют останки Паленого. Грудная клетка вскрыта, внутренние органы и мозг отсутствуют.

…Эон отбросил в сторону короткую палочку, которой осматривал останки несчастного.
– Мда. Нехорошо. Мда…Сынок, – Сура всегда коробило такое обращение, но вида он не подавал, – давай разводи костер. Сделаем Эн-них-таэр-род.
Пока Сур ломал сухие ветки с росшей неподалеку акации, старый Эон уложил труп головой точно на север. Когда Сур вернулся, то удивился тому, как потемнело все вокруг. Солнце садилось. Еще горели плавленным золотом вершины окружающих их строений. Еще дышал теплом и светом уходящий ввысь склон Менельтармы. Но здесь внизу уже ложились на белый мрамор гробниц синие сумерки…
Сур поднял голову к небу. Облака уже были вечерние, предзакатные. Но время еще было. Они успеют вернуться до захода солнца.
Костерок возле головы трупа разгорелся неярким, почти бездымным пламенем. Эон, шепча заклинания, всыпал в костер две чашки белого порошка и спешно уселся рядом с молодым учеником.
– Давай, сынок, делай как учили. Раз, два…
Адансур вздохнул, сосредоточился на язычках пламени. От порошка в костре поднимался густой белый дым, он щекотал ноздри, кружил голову. Сознание молодого Стража истончилось, скачком изменилось зрение. Дым уже не тянулся к небу, а замер неподвижной занавесью. Тогда Сур задал вопрос, не размыкая губ. Дым двинулся, забурлил и свился спиралью в туманную фигуру. Ноги фигуры росли из головы трупа, печальное лицо было незнакомо. Дух указал рукой на темный вход гробницы и истаял дымными струйками.
Маги вышли из транса.
– Адансур, ты что-нибудь увидел?
– Мне показалось, что душа убитого встала над телом и указывает нам на гробницу.
– Мда. И мне виделось нечто подобное. Значит, пойдем.
– Куда, наставник?! Вечер уже!
– Внутрь пойдем! Не тяни время, затуши угли. Все собери – и давай за мной.
Сур, бормоча проклятия, торопливо затаптывал костер. "Похоже, старый хрыч, встал на эфирный след. Теперь, если будет надо, этот упрямый осел потащится по нему не только в гробницу, но и к Последнему Морю. А солнце уходит!"
Меж тем Эон скрылся в провале входа. Сур остался снаружи совсем один. Отчего-то стало очень неуютно.
"Будь ты проклят, старый пень! О, боги, за что мне такое наказание!!!" Едва не причитая в голос, Сур схватил мешки с вещами и поспешил ко входу в гробницу.
– Наставник! Господин Эон! Где вы?! Отзовитесь!…

…Неровный свет факелов отбрасывает на стены склепа черные искаженные тени двух стражей, что медленно перемещаются между кучами хлама, сваленного на полу. Эон чихнул, Адансур споткнулся и выругался в полголоса.
– Дрянь какая, так и лезет под ноги, – Сур поднял с пола кувшин. – А воняет-то как!
– Ну-ка дай его сюда… Так-так, – Эон поморщив нос разглядывал находку. – Полынь, белладонна, свинной помет и… ага, бегемотьи глазки! Похоже на зелье, что продают на базарах безграмотные ведьмы…
Эон потряс кувшин, смочил каплями чистую тряпочку. Затем зашвырнул кувшин в дальний угол, а тряпочку аккуратно свернул и сунул за пояс. Странно, очень странно. Состав был приготовлен, конечно, безграмотно, кое-как. Но его направленность вызывала подозрения. Активная защита, останавливающе-вяжущее, отпугивающее существ астрального плана…
Суру надоело стоять без дела, он взял факел и стал, шевеля губами, разбирать надписи, выбитые на могильной плите саркофага. Эон задумчиво посмотрел на него, перевел взгляд на отблеск факела на могильной плите…
– Адансур! Ищи лом – будем вскрывать саркофаг!
Сур оторопело уставился на него.
– Зачем, наставник?!
– Смотри сколько пыли вокруг, а плита почти чистая.
Суру совсем не улыбалось поглядеть на гнилые кости.
– Ну и что с того?
– Дурак, гробница разграблена, а саркофаг закрыт, не тронут. Давай, ищи чем вскрыть, хватит лениться!
Они берут лом и срывают плиту. Внутри лежит свежий труп, до половины залитый протухшей кровью. Нежить.

Адансур, сглотнув слюну, окаменело смотрел на ужасного покойника. Покойник совсем не мертв. Он просто лежит с закрытыми глазами. Он смотрит, смотрит на Адансура через закрытые веки. Ты прав, прав, Адансур. Он видит тебя. Вот чуть дрогнули в улыбке губы его. Качнулись тени под длинными ресницами. Сейчас дрогнут веки и откроются страшные его глаза … Прочь!
Эон кинулся на перерез Адансуру и вцепился ему в руку.
– Куда это ты спешишь, засранец? На галеры захотел?
– Господин наставник, он смотрит на меня!
– И что с того? До полуночи ему не встать – это он чары на тебя насылает. Пустое. Ты же Страж. Вспомни первое правило устава: "Живой сильнее мертвого".
– Господин наставник, прошу Вас, пойдемте отсюда. Вернемся завтра с рассветом…
Эон сдвинул брови. Голос его, мягкий и вкрадчивый до этого, стал тверже стали.
– Не смей и думать об этом! В потревоженную могилу нежить не ляжет, найдет себе другую. Пока мы его снова отыщем – сколько бед он натворит. Стыдись своей слабости! Повтори мне второе правило устава, живо!
– "В нашей воле – наше спасение".
– Правильно, третье!
– "Свет, любовь и тепло в сердцах наших".
– Молодец, четвертое…

Сур послушно повторял незамысловатые слова устава. И с удивлением осознавал как успокаивается его сердце, отпускает слепой ужас, увереннее звучит его голос. Он никогда не придавал значения этим словам, скучно повторяя их вслед за другими каждое утро на общем построении. Но здесь, в этом ужасном месте, простые слова устава, написанные давным-давно основателями их службы, открывались ему тайным, спасительным смыслом.
– Ну вот. Вижу – пришел ты в себя. Сейчас мы с тобой совершим один древний обряд. Обряд уничтожения нечисти, развоплощения его сущности. Вести его буду я, ты только помогай мне…

Последний луч заката угас на вершине Менельтармы. Ночь приняла ключи от Города Мертвых.
…Эон, вытянув перед собой руки, держал над лицом мертвеца сияющий шар, сотканный из голубовато-зеленого света. Монотонное тихое пение старика, его глубокая спокойная сосредоточенность давали силы Суру не бросить все к Морготу и не сбежать отсюда с громкими воплями. Сур, стоя с другой стороны саркофага, ассистировал наставнику, помогал "держать шар". "О, боги, дайте мне силы смотреть на свет, дайте мне силы не опустить глаза вниз, дайте мне силы…"
Внизу рычал и щелкал зубами мертвец. Мертвые уста изрыгали страшные слова, голова вращалась во все стороны, словно несоединенная с телом, суставы выворачивались с ужасным хрустом. Несколько раз труп пытался встать из гроба, но наставник Эон силой своего духа снова укладывал его в мертвое ложе.
Краем глаза Сур видел, что солнце уже село, лунный свет проник в древнюю гробницу.
– Наставник, прошу Вас, ночь наступает...
Словно в ответ на слова Сура, странный шум раздался снаружи.
– Сынок, держи шар. Крепко держи, я сейчас…
На ступени входа, посеребренные светом луны, легла чья-то тень. Истеричный плач и хохот раздались в склепе. Эон метнулся навстречу с живостью, удивительной для столь пожилого человека, и сложным заклятием запечатал вход. Шипение полное ненависти раздалось ему в ответ и тень медленно растворилась.
– Наставник! Скорее, он снова поднимается, я не могу удержать, помогите, прошу Вас!…

…Долгие часы шел обряд, длилось заунывное пение Эона, рычал и ворочался мертвец, правда все тише и тише. Сур уже потерял счет времени когда светящийся шар, сломав черную волю, опустился в саркофаг и вошел в лоб ожившего мертвеца. Раздался тонкий визг и все стихло.
Сур со стоном опустился на плиты пола. Все тело его дрожало. К нему, тяжело дыша и охая, доковылял старый Эон. Кряхтя, уселся рядом, погладил по бритому затылку.
– Ну вот, сынок, и прошел ты второе посвящение… Ничего, все через это проходили. Отдыхай теперь. До утра отсюда не двинемся, больно опасно стало в этих местах…
Сур сидел, закусив до боли кулак, безуспешно пытаясь унять проклятую дрожь. Медленно тянулись минуты. Огни в чашах почти погасли. Снаружи время от времени слышалось то вроде как царапание, то вроде как шум от хлопанья крыльев.
Страшна ночь в запечатанной гробнице рядом с быстро разлагающимся трупом…

Текст размещен с разрешения автора.

Обсуждение на форуме



return_links(); //echo 15; ?> build_links(); ?>