Артанис Ванвавойтэ Нарготрондский апокриф или иногда хочется света Посвящается Эстэлии, феанорингам и правоте... "... И не бывать отныне дружбы меж Нарготрондом и сыновьями Феанаро." - роковые слова прозвенели над тронным залом и разбились о холодные плиты. По рядам стоящих у трона нолдор расплескалась волна перешептываний и тихих восклицаний. Артаресто впился пальцами в край королевской мантии и выжидающе смотрел на братьев. - Пусть так, - голос Тиелкормо прозвучал насмешливо, почти презрительно. Феанарион резко развернулся и, печатая шаг, направился к выходу, увлекая за собой погруженного в плетение собственных мыслей Куруфинвэ. У самых дверей, однако, оба остановились, с легкой тенью удивления пропуская высокого темноволосого юношу в черных одеждах. Тьелперинкваро преклонил колено перед Артаресто и изрек, бросая бисеринки слов, как песчинки сквозь пальцы: - Ныне отрекаюсь я от злодеяний отца своего, коим не желаю следовать боле. Да простят меня эльдар Нарготронда за все, содеянное мной. И если ты, о государь, позволишь мне остаться в городе, я докажу, что достоин столь щедро дарованной милости. Атаринке на мгновение замер, как изваяние, затем, все также не проронив не слова, вцепился в плечо Тиелкормо и, поддерживаемый братом, покинул широкий коридор, обрамляющий огромную залу - сердце сокрытого города. Глаза Артаресто округлились, он споткнулся о пороги подступающих к горлу фраз и замер над склоненным юношей, который, трактуя его молчание по-своему, почти вжался в вымощенный пол. На них были направлены сотни выжидающих взглядов. Поймав один из них, Артаресто возобладал над собой и почти ровным голосом произнес краткое: - Можешь оставаться. - Благодарю тебя, государь, - поднимаясь с колен, куруфинвион, казалось, хотел сказать что-то еще, но Ородрет жестом остановил его, и нолдо послушно замолчал. Горожане постепенно начали расходиться, в конце концов оставив короля наедине с собственными мыслями. Подавив желание упасть прямо на плиты, сын Арафинвэ опустился на трон и, растирая пальцами виски, погрузился в темный омут размышлений. Нарготронду больше не грозила междоусобица, кровь, вопреки проклятию, не была пролита, но душу мучительно царапали коготки своей неправоты. Виновные не смыли свою вину, они сетью набросили ее на тех двоих, грехи которых за долгие годы стали неоспоримыми, лишь для того, чтобы сорвать ее с себя - светлых, верных, верящих - и он, государь, позволил им этот поступок. Он не посмел остановить их, и не смог уйти сам. А это значит только одно - предательство главных заветов брата - веры и правоты. И если горожан еще можно как-то оправдать - вывернуто, искаженно, но все таки... - то Тьелперинкваро... Шелест шагов вырвал Артаресто из потока мыслей. Пред троном в почтительном молчании стоял Куруфинвион... *** Дозорные Химринга еще издалека услышали топот копыт, а через некоторое время пред ними предстала картина лошади, на всем скаку летящей к твердыне. Поравнявшись со стражниками, всадник - молодой эльф - спрыгнул со скакуна, на ходу поправляя складки темного тяжелого плаща, и обратился к нолдор с недолгой, но пылающей речью. Один из них коротко кивнул, повелевая пропустить прибывшего в башню. Не стараясь умерить бешеный ритм собственного сердца, эльф бежал полутемными коридорами Химринга. Достигнув комнаты с большой дверью цвета красного дерева, он на мгновение остановился, глубоко вдохнул, сжал кулаки и решительно толкнул дверь. На темном ковре у камина примостился в одной рубашке слегка растрепанный Тиелкормо. Не замечая его, Тьелперинкваро ринулся к массивному креслу и почти упал перед высоким нолдо, неподвижно смотрящим в огонь. Неловко пытаясь коснуться его руки, Куруфинвион на одном выдохе проговорил: - Отец, прости меня, пожалуйста, если сможешь. Мучительно долгие секунды Атаринке молча смотрел сыну в глаза, а после улыбнулся - одними уголками губ - и молча положил ладони ему на плечи. Артанис Ванвавойтэ - 2006г. Текст размещен с разрешения автора. return_links(); //echo 15; ?> build_links(); ?>