Главная Новости Библиотека Тол-Эрессеа Таверна "7 Кубков" Портал Амбар Дайджест Личные страницы


Источник Общая газета
Дата 17.08.2000
Название Шоумен из средневековья
Автор О. Шумяцкая
Тип материала  Статья


ОЛЬГА ШУМЯЦКАЯ

ШОУМЕН из средневековья

Леонид Ярмольник оставил телебизнес ради съемок у Алексея Германа

Алексей Герман снимает кино, что само по себе - тема для множества догадок, предположений и предсказаний. Алексей Герман снимает другое кино. Он покинул выбранную им когда-то раз и навсегда эпоху, оставив далеко в будущем своего друга Лапшина, Лопатина и Хрусталева, и отправился в иные времена, к иным мирам, на иные планеты. Герман снимает Стругацких - "Трудно быть богом". Однажды он уже пытался делать это кино и даже написал сценарий. Тогда, в 1968-м, съемки не разрешили, да и не могли разрешить. Слишком земным и современным казался фантастический роман о средневековой чужой планете. Сейчас, по прошествии тридцати лет, он стал еще более земным и современным, а Германа по-прежнему занимает вопрос, трудно ли быть богом?

Герман снимает долго и трудно. Несколько месяцев уходит на пробы. Он ищет лица. Средневековые лица. Герман всегда находит то, что нужно. Ему нужен герой, и он находит Леонида ЯРМОЛЬНИКА. Актера очень характерного, иногда романтического и лишь в последние годы приоткрывшего нам свой драматический дар. К тому же - абсолютно сегодняшнего. К тому же - заморочившего всем голову телевизионным шоуменством. К тому же - лет на пятнадцать старше своего героя, дона Руматы. Выбор удивительный, но Герман всегда находит то, что ему нужно. Сегодня, по прошествии четырех месяцев экспедиции в Чехии, когда снято примерно четверть фильма, Леонид Ярмольник рассказывает о том, как проходят съемки, и о своих взаимоотношениях с Германом.

- Говорят, Герман очень требователен в выборе актеров и делает пробы почти так же, как само кино - тщательно и скрупулезно. Вы проходили жесткий кастинг, или Герман сразу знал, что на роль дона Руматы ему нужны именно вы?

- Не думаю. Во всяком случае, когда в прошлом году я снимался у Александра Абдулова в "Бременских музыкантах" и встречался с Германом в коридорах "Ленфильма", ни ему, ни мне не приходила в голову мысль о совместной работе. Ну, здоровались и здоровались. Мы достаточно давно знакомы. Когда-то, лет десять назад, я должен был сниматься у Юрия Векслера в фильме по сценарию Германа и Светланы Кармалиты и играть... молодого Германа. Там вообще было всего два героя - Герман и Кармалита. Картина не состоялась, но состоялось наше знакомство. К тому же продюсер "Трудно быть богом" - Виктор Извеков, человек, который был моим сопродюсером на фильме "Барак", а когда-то работал директором картины на "Иване Лапшине". Он примерно представлял, в каком направлении идут поиски у Германа, по каким критериям подбирается главный герой, и ему показалось, что, наверное, это мог бы быть я. Что происходило дальше, не представляю, потому что влезть в голову Германа никто не может, даже, по-моему, он сам. Как бы то ни было, в конце прошлого лета мне прислали сценарий и пригласили приехать в Питер попробоваться на роль Руматы.

- А кто еще пробовался?

- На финишную прямую вместе со мной вышел Александр Лыков, который снимался в телесериале "Менты" в роли Казановы и в "Операции "С Новым годом!". Мы с ним разные и по возрасту, и по образу, но типаж один: что-то такое длинноносо-длинноволосое. Ну, а потом были такие пробы, каких у меня в жизни никогда не было! Я ездил в Питер раза четыре, последний раз пробыл там неделю. За эту неделю мы сняли чуть ли не весь сценарий, во всяком случае, легче сказать, что в сценарии осталось неснятого. Обстановка была очень нервной. Спорили и конфликтовали постоянно. Я человек достаточно взбалмошный и трудный, а Герман такой же, только в квадрате. Тут и возраст, и самолюбие, и опыт жизненный... Видимо, его так же, как меня, волновал вопрос наших взаимоотношений, потому что перед Новым годом мне сообщили, что, прежде чем состоится утверждение, я должен приехать в Петербург и еще раз переговорить с режиссером.

- Что именно его волновало?

- Его волновало, чтобы я не корчил из себя звезду. Мол, вот это я делать буду, а то - не буду, на это у меня время есть, а на то - нет. Я прекрасно понимал, с кем мне предстоит работать, и, естественно, отдал Герману "право первой брачной ночи" на весь ближайший период жизни. Он может использовать меня так, как считает нужным, и столько, сколько считает нужным, а все остальное я буду делать в свободное от съемок время. При этом по условиям контракта я не имею права появляться в циклических телепередачах в том виде, в котором снимаюсь в кино. А за полгода до выхода картины должен вообще пропасть с телеэкранов.

- Но ведь это подрывает на корню весь ваш телевизионный бизнес!

- Думаю, то, что я делаю у Германа, намного важнее моего телевизионного бизнеса. Могу честно сказать, что то телевидение, которым я занимался последние два-три года, мне надоело. Надоело соревноваться с невероятным количеством одинаковых программ. Пальцев на двух руках не хватит, чтобы их перечислить: ток-шоу, игры, политические дебаты, викторины... Что еще? За последние годы телевидение очень измельчало. Не в смысле своего влияния на умы, а в смысле некоторой необязательности. Хочешь - смотришь, не хочешь - не смотришь. Новых способов общения со зрителем и с самим собой пока не изобретено. Это как в компьютере: мы должны выйти на качественно другой уровень. Но никто пока не нашел тот золотой ключик, который откроет дверцу в сказочную страну. Я начинал работать, когда люди относились к телевидению гораздо серьезнее, а появление на экране воспринималось значительно ответственней. Сейчас у меня то счастливое состояние, когда я могу заниматься своей первой и главной профессией - профессией артиста, и не думать о телевизионном будущем. Кстати, самые хорошие идеи приходят именно тогда, когда о них совсем не думаешь. Может быть, работа с Германом даст мне новые ощущения - ощущения себя в пространстве, в профессии и я пойму, нужно ли мне вообще заниматься телевидением, а если да, то в каком качестве.

- У вас были сомнения, когда вы соглашались на условия Германа?

- Разумеется. Я достаточно болезненно решал вопрос: нужно ли мне это? Болезненно, потому что в силу сложности характера мое присутствие в картине могло пойти не на пользу, а во вред. Но на семейном совете было решено, что жизнь не так уж длинна, сколько нам еще осталось, а из всего, что сегодня делается в кино - во всяком случае, в нашем, - это самое интересное.

- А возраст героя вас не смущал? Ведь Дону Румате по книге лет тридцать, кажется.

- Об этом вопрос не стоял. Фильм снимается по мотивам романа Стругацких, и в сценарии очень многие сюжетные линии изменены. К примеру, у нас погибают те герои, которые в романе остаются в живых. Возраст же, если подходить с философской точки зрения, вообще неважен. Дон Румата - умный, взрослый, сложившийся человек. А сложившимся человеком можно быть и в пятьдесят, и в двадцать, и в тридцать лет.

- Сейчас, когда прошло почти полгода работы, как складываются ваши отношения с Германом?

- Отношения нормальные, но не простые. Не то чтобы мы все время ссорились, но конфликты случаются.

- По поводу чего?

- Ну, они творческий характер носят. Когда мы расходимся в представлении о том, как и что надо играть, что хорошо, а что плохо. Вы понимаете, мы очень тяжело работаем, накапливается морально-нервная усталость, периодически она должна иметь выход. Я выбираю объект, и Герман выбирает объект. Если бьем, то бьем в голову. Для меня голова - он. Для него - я.

- А ни разу не возникало желания "соскочить"?

- Честно? Два раза дело доходило до пограничной ситуации, когда я думал, что для всех будет легче, если я брошу эту затею. Но это такая... полуистерика, что ли. Потом я понимал, что мы взрослые люди, что нельзя доводить друг друга до инфаркта, что нужно искать выход из сложившейся ситуации. И действительно, что-то находилось, придумывалось, работа шла дальше.

- Герман идет на какие-то уступки, или только вам приходится уступать?

- Идет, конечно, идет. Мы все идем на уступки. Во всяком случае, на сегодняшний день мы уже достаточно хорошо знаем друг друга, чтобы не повторять тех ошибок, бестактностей и неосторожностей, которые допускали раньше. Не знаю, хорошо это или плохо, но у нас фильм черно-белый и отношения черно-белые. Без полутонов. Кто-то считает Германа сумасшедшим, кто-то - гением. Можно назвать его единственным в своем роде из живущих на земле режиссеров. А можно удивляться, как совершенно непонятным, никому неведомым и недоступным способом он делает кино. Можно говорить о его авторитарности, о том, что он принимает только беспрекословную готовность к исполнению. Можно, наконец, перечислять самые пограничные и противоположные качества, и под всем этим я с полной ответственностью подпишусь. Многие, наверное, подумают: снимаешься у Германа, так заткни свое самолюбие куда подальше и делай то, что он говорит! К сожалению, я не всегда могу ко всему этому пристроиться и адекватно реагировать. Но в любом случае: эта работа мне страсть как интересна. Потому что ничего подобного у меня в жизни не было.

- Авторитарность - творческая манера Германа или черта характера?

- А какая разница? Нельзя отделить одно от другого. Герман - это такой комок, в котором сконцентрировано все. И то, как у него болит сердце, прыгает давление, как он не спит по ночам, как переживает, когда что-то не ладится. Все это - один Герман.

- Так что все-таки с вашим самолюбием? Куда вы его дели?

- Никуда не дел. В этом-то весь конфликт и парадокс. Герману очень трудно со мной работать. Но если бы я вдруг превратился в пластилин, ему стало бы со мной неинтересно. Может быть, именно такой я ему и нужен? Может быть, ему надо, чтобы я кочевряжился, доказывал свою правоту, потому что в этот момент, когда мы друг друга в чем-то убеждаем, в этой борьбе самолюбий и точек зрений рождается истина. Сейчас мы пришли к обычному киношному сговору: делаем один-два дубля так, как считает он, и один-два так, как считаю я. А экран покажет, кто прав. Кино такая штука - все равно все складывается на монтаже.

- Есть ли у вас чувство, что сегодня вы, быть может, снимаетесь в главной роли в жизни?

- Вы имеете в виду работу, а не роль?

- В чем же разница?

- Работа с Германом - больше, чем просто роль. Больше, чем кино. Это работа по жизни. Работа жизни. Если картина выйдет и получится все, что было задумано, то, конечно, это будет самая значительная, самая претенциозная и самая трудная работа в моей жизни. Насколько она будет значительна с точки зрения истории кино и гения Германа, пока трудно судить. Само произведение, тема, тот принцип, который исповедует Герман, - все это может так сложиться, что получится фильм фильмов. Люмьер ХХI века. Нечто фантастическое, неповторимое и немыслимое. Про все и про всех. И про нас, и про американцев, и про австралийцев. Про человеческую цивилизацию: на чем она зиждется, что в ней важно. Про то, что пока существуют власть, тюрьмы, жестокость, деньги, смерть, болезни, будут существовать все человеческие пороки и достоинства. Неважно, на какой планете этот человек живет, какую религию исповедует, к какой национальности принадлежит. Мне говорят: это же фантастика! Да какая к черту фантастика! Форма фантастики, да. А наша жизнь разве не фантастика? Разве человек не фантастическое существо? Мы половину времени проводим в ирреальной жизни. Ложимся спать и нам снится то, чего не было и не могло быть. Что-то предвидим, предчувствуем, путешествуем по другим мирам. А потом встаем, едим яичницу и идем на работу.

- Вообще Стругацкие - это ваша литература?

- Конечно. Я считаю, что Стругацкие гениально предвосхитили американские "Звездные войны". То, что сейчас так безумно популярно и собирает бешеную кассу, они придумали еще в 60-е! "Звездные войны" - просто мультфильм по сравнению с глубиной и фантазией Стругацких. Американцы сняли первый слой, и им хватило. Это все равно что прочесть "Анну Каренину", а потом заметку в газете: "Вчера на узловой станции такой-то машинист Пердыщенко не справился с тормозами и задавил женщину 28 лет". Вот это "Звездные войны". А Стругацкие - "Анна Каренина".

- И больше всего вы любите...

- ... "Понедельник начинается в субботу". Это та планета, на которой родилась вся современная сатира. И Жванецкий, и Горин, и Задорнов.

- Это правда, что перед началом съемок вы качались на тренажерах?

- Качался и качаюсь. На мне каждый день висит по 35-40 килограмм доспехов и оружия. А ведь во всем этом надо еще и трюки делать, и в седле сидеть, и на мечах драться. Говорят, что трюки я уже делаю наравне с каскадерами. А друзья шутят, что еще два-три месяца - и по торсу я практически сравняюсь с Сильвестром Сталлоне. Может, это не так уж и нужно и я появлюсь топлесс всего раз или два, но все то, чем знаменито американское кино, мы ведь тоже можем делать. Просто для нас это не главное. Вернее, не это главное. Я тут побежал смотреть "Жанну д'Арк" Люка Бессона. Там же тоже бои, доспехи, кони. Мне было жутко интересно, как они это сейчас снимают. Так вот, после Германа это полная туфта. Я даже смотреть не мог, не то что сравнивать.

- Смотреть других режиссеров после Германа вы уже не можете. Сможете ли сниматься?

- А надо ли?

- Герман изменил в вас что-то как в актере?

- Как ни странно, он меня успокоил. Первый раз в жизни я вообще не играю. Я много об этом читал и слышал от гениальных артистов - Евстигнеева, Быкова, Никулина, Гриценко, Плятта, - что высший пилотаж и высшее счастье для актера, когда он не пользуется тем, чему его учили. Не играет, а существует. Так вот, первый раз я снимаюсь у режиссера, у которого не надо играть. Надо правильно себя вести в предлагаемых обстоятельствах, жить жизнью персонажа. Наступает момент и кажется, что ты - действительно он. Это самое трудное. И самое легкое, если получается. Думаешь: как же раньше-то я этого не делал? Почему раньше не получалось?

- Леня, а трудно быть богом?

- Да он такой же, как человек! С теми же проблемами и заботами. Просто у него терпения чуть побольше, выносливости, таланта, ума. Трудно быть человеком. Трудно быть порядочным. Трудно быть честным. Трудно быть первым. Трудно любить и быть любимым. Трудно быть верным своему слову. И вот если все эти "трудно" собрать вместе, то можно поставить знак равенства и написать: трудно быть богом.



return_links(); //echo 15; ?> build_links(); ?>