Главная Новости Библиотека Тол-Эрессеа Таверна "7 Кубков" Портал Амбар Дайджест Личные страницы


Источник Известия
Дата 19.01.01
Название Алексей ГЕРМАН: Я хочу, чтобы люди задумались
Автор Ю. Кантор
Тип материала  Статья


Юлия КАНТОР

Алексей ГЕРМАН: Я хочу, чтобы люди задумались

Алексей ГЕРМАН вернулся из Москвы в родной Питер - как утверждает, навсегда. Москва ему категорически не понравилась. "Там все друг друга не любят. Там слишком много мыслей о деньгах, ставших смыслом жизни. Мне в общем-то все равно, если я в отдалении, но находиться внутри просто не хотелось. Когда такое происходит в Америке - это нормально, когда у нас - противно".

- Почему вы все-таки уехали из Петербурга в Москву?

- Мне было оскорбительно оставаться в Ленинграде. Мне никто не хотел здесь помочь в работе, все выдумывали какие-то предлоги, чтобы устраниться... В какой-то момент здесь не осталось серьезных режиссеров. Вот потому и уехал. Продал в Ленинграде все, в том числе великолепную отцовскую квартиру на Марсовом Поле, и уехал. Теперь московская квартира стоит пустая, а я живу здесь, в Питере.

- Тоже в неплохом месте - в двух шагах от "Ленфильма". Ситуация там изменилась?

- Да. Здесь очень симпатичный директор (Виктор Сергеев.- Ю.К.), реализуются какие-то проекты, в конце концов стала нормальной, рабочей атмосфера. Кстати, я противник того, чтобы Госкино объединяли с Министерством культуры, и даже написал по этому поводу письмо президенту.

- Чем солидаризировались с Никитой Михалковым.

- Да ни с кем я не солидаризировался! Ну как я могу солидаризироваться с человеком, который, будучи монархистом, хочет, чтобы у Мавзолея Ленина был восстановлен почетный караул. Я режиссер, а не политик, в отличие от Никиты Михалкова.

- Вас не интересует политика?

- Ни в коем случае! Недавно, правда, заинтересовался - когда принимали гимн. Приняли - и мне вновь стало неинтересно. Этот гимн - первая серьезная ошибка президента. Поскольку надорванное общество теперь разорвано до конца. Я утверждаю, что Россия - страна, не признающая демократии. Таков менталитет. Говорить "я люблю Сталина, я люблю Грозного" - людей, добивавших собственное население, как моржей на льду, могут только у нас. Большинство абсолютно устраивает система, в которой нет никаких свобод. Но сказать об этом даже самим себе, признаться в этом - трудно, вроде как неприлично. Вот и придуриваются, маски надевают!

- У Солженицына есть такой образ: "проволоку натягивали от самих себя, чтобы не убежать":

- Вот именно. Мы - антидемократический социум, готовый к "натягиванию проволоки". И президент это понимает. Он президент всех россиян. Большинству из них плевать на свободы и поездки за границу, тем более что подавляющему большинству они теперь недоступны не из-за железного занавеса, а из-за финансового. Большинству нужен царь с карающей дубиной... Им будут ужасаться, им же будут и восхищаться. Либо будут междоусобные войны между вечно нищими и внезапно разбогатевшими, либо Путин возьмет меч и использует его по назначению. Сами понимаете, что и этот путь тоже принесет мало хорошего, но третьего, боюсь, не дано.

- Об этом вы делаете фильм "Трудно быть богом"?

- В молодости я заинтересовался этим романом Стругацких. Он весь полон так называемых "кукишей", написан прелестно... Намек есть, а на кого - догадайся сам. Вот и догадывались. Какой-то человек из нашего будущего в похожем на наше государстве пытался сделать людей счастливыми. А в государстве-то убивают, терзают, на кол сажают... Фильм должен был заканчиваться тем, что в этом государстве к власти приходит "Черный орден". Мне, конечно, снимать запретили. Это совпало с вводом наших войск в Чехословакию, и мой "Черный орден" уже не подавал никаких надежд. Через какое-то время я все-таки добился разрешения ставить. И мы с женой сели опять писать сценарий, но нам стало неинтересно... Не захотелось прятать кукиш в кармане, а достать его оттуда возможным не представлялось.

- Вы снимаете "Трудно быть богом" в Чехии. Почему?

- Сначала казалось, что это дешевле, к тому же вся Чехия "ненастоящая", макетная. Там очень удобно снимать фантастику. Тем более если речь идет о ХIII-ХIV веках и одновременно - о настоящем и будущем... Я никогда не снимал сочиненное. Мне всегда казалось, что я снимаю то, что уже существует, что пусть где-то, пусть не здесь, но существует. Я снимал в лихорадке, уже сзади меня шли люди, которые ломали то, что мне нужно было для съемок. В Чехии, надо сказать, меня здорово обманули, нарушив договорные правила. То есть сначала нарушил я - приехал на месяц позже, сбил им весь график, - а уж потом они развернулись вовсю. Деньги летели немереные. Говорят, даже Форман отказался снимать фильмы на родине. В общем, пришлось сделать большую паузу. Но не позже чем через полтора месяца я должен восстановить съемки.

- Анатолий Собчак посмотрел "Хрусталев, машину!" в Париже и сразу позвонил вам:

- Он сказал: "Ты думаешь, со мной можно сделать то, что произошло в фильме?" И я ответил: "Да". Мы близко общались, просто я не люблю об этом говорить: у него объявилось слишком много друзей после смерти и почти не было такого, чтобы оказался не у дел.

- В титрах "Хрусталев, машину!" есть строка: "благодарим мэрию предыдущего созыва - в частности, Анатолия Собчака и Алексея Кудрина":

- И эта строчка нам стоила многих нервотрепок и даже некоторых финансовых потрясений. У нас пытались отобрать кредиты, данные на фильм. Ну да ладно. Теперь я в другой жизни - "Трудно быть богом". Может быть, назову фильм по-другому: "Что сказал табачник с Табачной улицы". В романе есть герой, который все время повторяет: "А вот табачник с Табачной улицы, умнейший человек, сказал..." Но его всегда в книге обрывают на этом месте, и мы никогда не узнаем, что бы сказал умнейший человек. Я хочу, чтобы, посмотрев "Трудно быть богом", человек задумался, что же это за страна такая, что же с ней делать, что в ней делать. Я хочу, чтобы человек задумался.

Санкт-Петербург



return_links(); //echo 15; ?> build_links(); ?>