Главная Новости Библиотека Тол-Эрессеа Таверна "7 Кубков" Портал Амбар Личные страницы
Игры Юмор Литература Нетекстовые материалы


Исвен

Рассказ Исвен, целительницы с Тол-Сириона


Исвен, дочь Гвайвэлейто и Айвенель, морилиндэ.

Прошло уже много лет, много даже по счёту эльдар, но всё пережитое до сих пор помнится мне очень хорошо. Я помню их всех, живых и ушедших, мне не сложно назвать всех поимённо и лица их до сих пор у меня перед глазами, словно мы расстались только вчера. Когда-то жизнь связала наши судьбы в один тугой узел, имя ему - Тол-Сирион.

Как давно всё было, а всё равно трудно браться за перо. Слишком горька память. Зачем пишу? Чтобы оставить тем, кто придёт после меня, чтобы помнили нас. На кургане, под которым спят первые защитники Тол-Лотэссэ (так звался остров во времена моего детства), погибшие ещё в Века Звёзд, стоял когда-то камень и было на нём начертано: "Не плачьте, но помните ". Моё повествование создаётся для того же. Я не менестрель и не дано мне слагать песен. Но рассказать попробую...

Ничто не начинается сразу. Даже дождю предшествуют тучи и ветер. Два года прошло с начала войны, а крепость стояла как и раньше, и казалось нам, что никогда врагу не взять её. По ночам то и дело слышался волчий вой, в хорошую погоду можно было различить огни костров в той стороне, где был орочий лагерь. Эта осада была долгой, настолько долгой, что мы до последнего были уверены, что однажды оркам надоест нас стеречь и они поймут, что взять остров - пустая затея. Однако последние месяцы волков стало больше, уже каждую ночь мы просыпались от их злобного воя. За два года осады я так и не смогла к нему привыкнуть. Дружинники даже шутили по поводу волков, весна дескать у них, раз так расшумелись.

Вообще первое время мы часто находили повод для шуток. Как-то Фенеллах, побратим лорда Халмира, самый непоседливый и беспечный из всей дружины (во всяком случае, мне так казалось), огорошил нас новостью, что в Сирионе, как раз возле нашего острова живёт хищный зверь крокодил. Похож этот страшный зверь на щуку, только больше, с четырьмя ногами и хвостом как у ящерицы. Искажённая какая-то щука получилась! Вся история с крокодилом предназначалась, как мне теперь думается, в первую очередь для Линтанарэ, дочери Илиндо, начальника дружины. Почти всё свободное время Линтанарэ проводила в библиотеке. Совсем юная и очень любознательная, она всегда была рада узнать что-нибудь новое. Ещё любила Линтанарэ сочинять в воображении своём всяких невиданных зверей, вот и придумал для неё Фенеллах этого крокодила. Вряд ли поверила ему Линтанарэ, но наличие крокодила в Сирионе долгое время было поводом для шуток. То мы принимались с отчаянно спорить о том, сколько у него лап, голов, хвостов, чем питается (пришли к выводу, что орками), то кто-то радостно объявлял, что страшный зверь пойман и его шкура пущена на колчаны для стрел, не верящему предлагалось посмотреть чей-нибудь колчан поближе, чтобы убедиться. Не было дня без какой-нибудь новой выдумки. Но вскоре нам сделалось не до шуток.

Раньше я, как и Линтанарэ, любила заглянуть в библиотеку. Но вскоре времени на это не осталось совсем. Попытки врага штурмовать нас участились. То и дело среди дня ли, ночью или на рассвете слышался короткий приказ "Тревога! Всем на стену!" С того времени я почти не помню дня, чтобы наш лазарет пустовал. Самое худое было в том, что вражеские стрелы по большей части были отравлены. Рана, нанесённая такой стрелой, долго не заживает, даже если она совсем не глубокая. Если бы не Асэа, наша старшая целительница, лучше нас всех понимавшая в противоядиях от этой отравы, не знаю что бы мы делали. Я до сих пор удивляюсь её способности успевать всё и везде, казалось, Асэа никогда не спит. Впрочем, в самые трудные дни так оно и было. Ещё отличало её поразительное спокойствие, была в ней какая-то внутренняя сила, позволявшая в самые отчаянные минуты не терять присутствие духа. А в то же время, я знала, как переживает в душе Асэа всякий раз, когда начинается очередной штурм, ведь муж её Илиндо там, на стенах крепости. Асэа и Илиндо были чем-то похожи, во всяком случае, умение сохранять ясное сознание, когда нужно, было у обоих. Я старалась, как могла, следовать её примеру, хотя и не всегда получалось.

Незадолго до того, враги очередной раз взялись за нас всерьёз, лорд Артаресто отправил в Дортонион отряд на разведку. С того дня, как они ушли, я места себе не находила от беспокойства: в том отряде был мой отец. Конечно, он был опытным воином и прекрасным разведчиком, я это понимала, но когда мы прощались, дурное предчувствие вдруг почему-то шевельнулось в моей душе. Как мне не хотелось, чтобы он уезжал! Отец почувствовал моё состояние, стал утешать, обещать, что скоро вернётся... Но померкло у меня на мгновение в глазах, когда я смотрела с башни вслед уходящим, и сердце сжалось от ожидания близкой беды. И когда говорила я ему: "Лёгкой дороги, atarinya!", не могла унять дрожь в голосе.

Той весной ярко стояли над Тол-Сирионом звёзды, особенно серп Валакирки и Звёздный путь. В нашем народе считалось, что это дорога, по которой уходят в Чертоги бездомные души. Многие ступили на неё в тот год...

Помню, после очередного, особо яростного штурма, наступило затишье. Мы были очень рады этой передышке, которая так была нужна в тот момент. Погибших, по счастью, не было, раненые выздоравливали благодаря нашим с Асэа стараниям. Один лишь случай долго представлял для меня, как для целительницы, загадку. Фенеллах трижды за время боя получил по шлему орочьей секирой, правда голова его приэтом практически не пострадала, шлем был сделан на совесть и его обладатель отделался лишь небольшим сотрясением. Но мысли с тех пор его посещали странные, он вдруг задался вопросом "Вокруг чего вертится плоская Арда?" и всем его задавал. Эльдар - не люди, рассудок в нас держится крепко, однако что такое случилось с Фенеллахом, я понять не могла. Вылечила его Линтанарэ, просто отыскала в библиотеке "Амбарканту" и дала её нашему герою прочесть. Там же говорилось ясно, что Арда вовсе не плоская, а похожа скорее на перевёрнутый к верху дном котелок, или на шлем, если Фенеллаху так проще понять. Он прочитал и вроде бы успокоился. Так я своими глазами убедилась, что книги тоже иногда лечат. Днём позже выдался удивительно спокойный вечер, нашлось время посидеть всем вместе у очага за мирной беседой. Мы сидели рядом у огня: Асэа, я, леди Финдуилас, дочь лорда Артаресто, Гвиндор, дружинник, Линтанарэ, Глорвен Тириэль, милая Тириэль, такая же спокойная как и Асэа, и кроме того, превосходная рассказчица. Так светло было и легко, казалось, что и нет никакой войны. И как раз тогда я услышала крик: "Целителя сюда, срочно!" Нас с Асэа как ветер подхватил. Помню, я ещё размышляла на бегу, в чём дело, ведь штурма же не было. Оказалось, это вернулся отряд из Дортониона. Все... кроме отца.

Следующие две ночи мы не сомкнули глаз. Удивительно было, как эти четверо вообще сумели добраться до крепости. Хуже всего было с самыми молодыми - Дорнилем и Олланаром. Олланар был вообще ещё ребёнок, ему было только 35 лет, до сих пор удивляюсь, как Форве, командир отряда, разрешил ему с ними ехать. Теперь он лежал в жару, не приходя в сознание, и Асэа от него не отходила. Все помогали нам, даже лорд Артаресто, не зря говорят "руки государя - руки целителя", мне думается, что именно с его помощью нам удалось тогда спасти Олланара, а ведь полученные им раны могли оказаться смертельными даже для взрослого. О судьбе своего отца я очень долго не решалась спросить. Слишком было страшно. Но тут Дорниль, едва очнувшись, принялся расспрашивать меня, что стало с Гвайвэлейто, который, по его словам, остался прикрывать отступление их маленького отряда, когда они нарвались на засаду. То, что я узнала от Форве, ввергло меня в ужас: мой отец попал в плен. Это значило то же, что и погиб. Как ни утешали меня Асэа и Тириэль, я понимала: оттуда не возвращаются.

Когда-то очень давно, когда мы с отцом и братом ещё жили в Дориате, к нам попали двое эльдар, которым удалось бежать из Чёрной Твердыни. Они были из нолдор, живших в Хитлуме. Один из беглецов вскоре умер, другого удалось выходить и вскоре он ушёл обратно в Хитлум. Но мне до сих пор страшно вспомнить его глаза, пустые, словно выжженная земля. Мне было тяжко выдерживать его взгляд. В душе его не осталось ничего, кроме ненависти к врагу и жажды мести. С тем он и уходил, чтобы снова взяться за меч. С тех пор я не видела его ни разу, скорее всего, его жизнь оборвалась два года назад, в начале войны, когда Хитлум один из первых принял на себя удар врага. Когда я услышала весть об отце, то сразу вспомнила того нолдо и сердце моё сковали холод и страх. С трудом мне удалось не дать волю своим чувствам, я до поздней ночи пробыла возле раненых и лишь когда сменилась третья стража, ещё раз убедилась, что все спокойно спят и опасность миновала, и выскользнула за дверь. Не помню, куда понесли меня ноги, я забилась куда-то под лестницу, где бы никто не смог меня увидеть, упала на пол и разрыдалась. Душа моя разрывалась от боли, никого из моих родных к тому времени не осталось у меня, кроме отца. Мать моя была целительницей и погибла давно, когда я была ещё ребёнком и наш народ жил по берегам Сириона, погибла от случайной стрелы, когда орки напали на поселение. Морнасуло, старший брат, был убит ещё в начале осады. Теперь я осталась совсем одна, последняя из нашей семьи и одна из последних из своего народа. Когда-то морилиндар жили здесь, на этих берегах, но ещё до первого восхода солнца война унесла их почти всех.

Не помню, сколько я плакала, но вдруг почувствовала, как обнимают меня чьи-то руки. Это Тириэль нашла меня. Она как могла старалась меня утешить, а я верила всему, что она мне говорила, просто для того, чтобы хоть чему-то верить. Она увела меня в мою комнату, где я так и уснула, положив голову ей на колени.

С того дня не отпускали меня страх и боль потери. Я чувствовала, что отец мой жив, но знала, что случилось с ним, и темно было на душе. Я нарочно старалась загрузить себя работой так, чтобы ни одной минуты свободной не было, стараясь отогнать мрачные мысли. Но помогало это плохо. Стоило мне хоть не на долго остаться одной, как снова вспоминала, как провожала отца в ту разведку, и слёзы катились по щекам. Я не хотела, чтобы мои друзья видели, что происходит со мной. Всем приходилось тяжело, и я решила держаться, пока хватает сил.

Казалось, воздух вокруг нас стал словно бы плотнее, а темнота ночи была вязкой как смола. Мы все чувствовали приближение беды, каждый понимал: как бы долго мы ещё не продержались, однажды остров придётся оставить. Но никто не смел сказать об этом вслух. А между тем, силы наши таяли с каждым днём, а врагов вокруг не убывало, и каждый штурм был яростнее и страшнее предыдущего. Теперь на стены крепости выходили все, кто был в состоянии держать оружие, даже раненые. Кое-кого мы с Асэа очень бы хотели задержать в лазарете на лишние несколько дней, но во всех подобных спорах мы с ней ни разу не одержали верх. Попробуйте удержать вашего больного в постели, когда в ворота очередной раз бьют тараном, а вой волков не смолкает под стенами ни днём, ни ночью! Не сможет правой рукой держать меч, так возьмёт в левую, но в бой выйдет всё равно. Как-то я пыталась уговорить Лэхтанарэ не торопиться считать себя здоровой, у меня были серьёзные причины за неё беспокоится. Вдруг посреди нашего разговора у меня потемнело в глазах и показалось, что Арда в самом деле кружится, и очень быстро. Потом я обнаружила себя на полу, над собой перепуганное лицо нашей воительницы. Не понятно, кто из нас был тогда бледнее. Вспомнить, когда я последний раз хоть чего-нибудь ела, у меня не получилось.

- Иди, поешь, на тебя же взглянуть страшно! - сердито сказала мне Лэхтанарэ и, прихрамывая, отправилась искать свой меч. Конечно, этой ночью она была там, где считала нужным: на северной стене крепости.

Я послушалась её совета, добрела до кухни, попыталась что-то проглотить и уснула, сидя на скамейке, прямо с ложкой в руке. Проспала я не долго, проснулась от режущего уши пронзительного воя: наши недруги снова были совсем рядом. Я взглянула в окно: и точно, начинался очередной приступ. На этот раз орки почему-то медлили, вышел вперёд их вожак (один вид его внушал ужас, не знаю, какой силой он владел, но по сравнению с ней орочьи отравленные стрелы и зазубренные клинки были просто игрушками. Я никогда не думала, что можно причинить смерть одним прикосновением, даже не берясь за оружие. Оказалось, можно. Форве встреча с этим тёмным едва не стоила жизни). Предводитель орков что-то кричал в сторону крепости, слов я не различала, потом он подал знак, строй орков расступился и вперёд вывели связанного пленника. Он шёл, шатаясь от слабости, бессильно уронив на грудь голову, длинные тёмные волосы закрывали его лицо и я сначала не поняла, кто это, догадалась только, что эльф, и, судя по цвету одежды, из наших дружинников. Потом он вдруг выпрямился, поднял голову и... дыхание во мне замерло... Это был мой отец. Что произошло дальше, я помню смутно. Не знаю, как я оказалась на стене, но, не подхвати меня Лэхтанарэ, бросилась бы вниз.

- Atarinya-a-a!!!

У меня в ушах зазвенело от собственного крика. Я рвалась из рук Лэхтанарэ, ещё что-то кричала, звала. Мир рухнул в одночасье...

Не знаю, кто утащил меня прочь, подальше от стены, помню только, как чей-то голос произнёс: "Не пускайте её туда, держите как сможете! Дайте что-нибудь, чтоб уснула. Только держите!" Потом ещё кто-то, кажется Финдуилас: "Асэа, где Асэа?" Дальше - темнота.

Я пришла в себя в библиотеке. Звуки боя совершенно не долетали сюда. Я лежала на коленях у Тириэль, рядом сидела Финдуилас и держала меня за руку. Кажется, меня всё-таки успели напоить сонным зельем, хотя я, помнится, сопротивлялась. Теперь в голове шумело и трудно было пошевелиться.

- Почему я здесь? - спросила я, пытаясь встать, - Я нужна Асэа, ей трудно будет одной, пустите...

- Поспи, - мягко сказала Тириэль, - Постарайся уснуть, а когда Асэа устанет, ты её сменишь. Спи...

Я молчала оглушённая всем случившимся. Говорить о том, что творится сейчас там снаружи, не было сил. Я легла ничком, закрыв голову руками, и заплакала от непереносимой боли и безысходности. Тириэль и Финдуилас пытались меня успокоить, но я почти не слышала, что они говорят. Сон не шёл, перед глазами стояла одна и та же картина: отец, истерзанный, связанный, окружённый врагами. Наконец, когда сил совсем не осталось, я всё же уснула, без снов, словно в омут провалилась.

Проспала я совсем недолго. Проснулась от тихого стука в дверь, открыла глаза, ещё ничего не понимая. Дверь приотворилась и на пороге появилась Линтанарэ со светильником в руке. Финдуилас поднялась ей навстречу.

"Пожалуйста, попробуй её всё-таки разбудить, - услышала я тихий голос Линтанарэ, - Там... - она запнулась, - очень серьёзно, Асэа одна не справляется".

Но будить меня уже и не требовалось, я вскочила, потуже стянула растрепавшиеся волосы и почти бегом бросилась в наш лазарет. Линтанарэ с трудом поспевала за мной. Посреди коридора я едва не натолкнулась на Лэхтанарэ, выбежавшую нам навстречу. Она взяла меня за руку и повела за собой. "Вот, - полушёпотом сказала Лэхтанарэ, когда мы вошли, - я её привела".

Раненых было двое. Лица первого было почти не видно из-под бинтов, я с трудом узнала Ломэлассэ, одного из наших дружинников. Второй... вторым был отец.

Одного лишь взгляда на его посеревшее, осунувшееся лицо было достаточно, чтобы понять: меня звали вовсе не за помощью, а чтобы я успела застать его живым. "Исвен здесь, - тихо сказала Лэхтанарэ, наклонясь к нему, - я её нашла". На ватных ногах, словно в дурном сне, я подошла и опустилась на колени рядом с его постелью. Сначала мне показалось, что отец меня не узнал, но его помутневшие глаза остановились на мне, и взгляд их стал более осмысленным.

- Девочка моя... - ему было трудно говорить...

Слёзы застилали мне глаза.

- Я здесь. Всё в порядке, ты дома. Всё будет хорошо.

(О, если бы я сама в это верила!)

- Они... дошли... - ему приходилось отдыхать после каждого произнесённого слова, - раз-вед-ка?..

- Да, все вернулись.

- Значит... получилось... не зря... Олланар?

- Всё в порядке, он уже поправился, и ты тоже будешь здоров. Только молчи, тебе нельзя много говорить.

Я взяла со стола чашку с травяным отваром, попыталась его напоить, но у него не было сил даже сделать глоток.

- Не надо... - быстро слабеющим голосом прошептал отец, - Поздно... Подожди, а то не успею... Скажи лорду... Этот враг, там... он может что-то сделать... с живой душой... против воли... Там был один из наших... бывших наших... на их стороне... он... он...

Кровь застыла у меня в жилах. Незадолго до этого мы видели кого-то, кто командовал орками. И тогда Фенеллах сказал Олланару, что этот кто-то похож на Ильсарингве, их с Линнаро отца. Олланар, понятно, ему не поверил, они даже чуть не подрались. Но теперь...

- Кто это был, отец, кто это?

- Рин... Рингве... похож... Предупреди... осторожно... - он сжал мою руку, - маленькая моя... Исвен... не плачь... Так было надо... успел, главное успел... - Он не договорил, и пальцы его разжались. Всё было кончено.

Я сидела как окаменевшая, не смея поверить в то, что произошло. Дружинники отбили моего отца у врагов, но всё оказалось напрасно, смерть всё равно забрала его. Я подняла голову и встретилась глазами с Асэа, по щекам её текли слёзы. Мои глаза оставались сухими, плакать просто не было сил. Я медленно поднялась:

- Namarie, atarinya, - слова застревали у меня в горле, - Ты сделал всё, что мог, даже больше, чем мог сделать. Тебе не в чем себя упрекнуть. Те, кто ушёл раньше, будут гордиться тобой. Прощай...

Асэа молча обняла меня, я почувствовала, как дрожат её плечи.

Тут дверь бесшумно приотворилась, и в комнату шагнул Илиндо:

- Что?... - напряжённым от с трудом сдерживаемого волнения голосом спросил он, - Как... с ними?

Он не договорил: одного взгляда на лицо Асэа было достаточно, чтобы понять, что случилось.

- Оба... - коротко ответила Асэа, потом пошатнулась, рухнула на скамью и закрыла лицо руками. Лэхтанарэ, недвижная как изваяние, застыла над телом Ломэлассэ, её пальцы крепко стиснули рукоять меча, побледневшие губы что-то беззвучно шептали...


Это была страшная ночь. Никогда прежде не чувствовала я такого бесконечного одиночества и пустоты. Тьма окружала меня и ни единого просвета, ни одной искорки не виделось в ней. Не было ни слёз, ни боли, лишь бесконечная, всепоглощающая пустота, когда не понимаешь, зачем живёшь, и живёшь ли вообще.

Отца и Ломэлассэ похоронили на следующий день. Казалось, что душа моя догорела в огне погребального костра ...

Не помню, как наступил вечер. Где-то в лесу за мостом в сыром воздухе засыпающего леса снова звенел зловещий и тоскливый вой. Наступила странная тишина, пережить которую было ещё тяжелее, чем очередной штурм. Всем было понятно, что это затишье перед бурей. Надежда гасла в сердцах. Уже ясно стало, что остров обречён, и долго мы не продержимся.

Огонь в камине горел так же ярко, как и раньше. Сколько здесь было порассказано, сколько песен спето, когда мы собирались здесь все вместе... Сейчас в комнате было пусто, только у самого огня, протянув к нему худые руки, кто-то сидел, вероятно, дружинник, только что сменившийся с караула. Я молча прошла и села рядом. Воин обернулся, и я увидела, что это Лэхтанарэ. Она поразительно переменилось с той ночи: выражение какого-то отрешённого спокойствия застыло на её бледном лице, чёрные глаза смотрели холодно и жёстко.

- Замёрзла? - голос её звучал, как и обычно, Лэхтанарэ ничем не выдавала своих чувств - нолдиэ, гордая и несгибаемая.

- Вечер... - немного невпопад ответила я и отвернулась к огню, уставившись на рассыпающиеся в пламени угольки. Какое-то время мы сидели так, не проронив ни слова.

- Это была моя вина... - Лэхтанарэ словно и не обращалась ни к кому, - Если бы я не приказала открыть ворота, их бы не открыли, - слова её были холодны, как падающие капли осеннего дождя, - И Ломэлассэ был бы жив, - она запнулась, - но тогда твой отец погиб бы под пытками... Я хотела спасти его! Но вместо этого мы потеряли их обоих...

- Лэхтанарэ, - я взяла её за руку, (О, Валар, научите, что мне сказать ей!), - Лэхтанарэ, я уверена, что ни мой отец, ни Ломэлассэ ни осудили бы тебя.

- Никто не осудит меня так, как я сама! - отвечала она с горечью, - Я могла бы спасти обоих, если бы... Если б я не была воином... Я была целительницей, как и ты. Пока однажды не взялась за оружие. Тебе же не надо это объяснять, целитель никого не должен убивать, даже врага, иначе потеряется вся сила. Так и случилось со мной. Не сразу, по песчинке, но однажды она иссякла. И теперь всё, что я могу, это сражаться.

В голосе Лэхтанарэ звучала боль и бесконечная усталость. Она была намного старше меня, видевшая свет Амана, покинувшая его вслед за Феанаро, за нечётные годы навидавшаяся столько крови, своей и чужой. Лэхтанарэ пришла на Тол-Сирион из Химринга перед самой войной. Теперь она даже не знала, стоит ли Химринг ещё, или пал под натиском врага.

- Только одно, - продолжала она, - И я буду отстаивать Тол-Сирион пока дышу! Но прежней мне уже никогда не стать, утраченного не вернёшь, и нет здесь ничьей вины, кроме моей.

Не знаю, рассказывала ли Лэхтанарэ об этом кому-нибудь раньше, или только сейчас, когда тьма нависла над всеми нами, решилась открыть то, что было в душе. Но я понимала её и боль её чувствовала в тот момент как свою.

- Не казни себя, - сказала я тихо, - Никакой вины твоей нет, а есть путь, которым ты идёшь. Он тяжек, но ты сумеешь пройти его достойно. И в конце пути ты обретёшь утраченное. Я в тебя верю, поверь и ты.

- Что ж, пусть будет так, - согласилась Лэхтанарэ, хотя я не знала, поверила она мне или просто приняла сказанное, - У меня хватит сил. Знать бы, что сейчас творится в Химринге? - добавила она с беспокойством, - Держатся ли ещё наши? Как только будет возможность, я вернусь туда.

Будет ли эта возможность, я не могла ей сказать. Но упоминание войне повернули мои мысли совсем в другую сторону. Мне вспомнились слова отца об Ильсарингве, рассказы дружинников и в душе шевельнулся страх. Морилиндар никогда не боялись смерти, но мы боялись искажения. Что будет, если я окажусь в плену?!

- Лэхтанарэ, - прошептала я, чувствуя, как дрожат губы, - Не считай меня слишком слабой, я... я буду держаться сколько смогу, пока я нужна...но... Я боюсь одного - плена. Если, - я не решилась сказать "когда", - если враг ворвётся в крепость и надежды не будет, если ты увидишь, что меня схватили... Стреляй и не промахнись! Только не дай мне попасть к ним живой!

Её пальцы с силой сжали мою руку.

- Хорошо, - ровным голосом ответила Лэхтанарэ, - Я очень надеюсь, что мне не придётся исполнять твою просьбу. Но если это случится, я сделаю так, как ты хочешь, - Она резко поднялась на ноги, ещё раз посмотрела на меня, словно хотела запомнить, и направилась к выходу, - Мне пора обратно на стену, - сказала она, на ходу одевая шлем, - не время долго отдыхать.

- Храни тебя судьба!

Я ещё не знала, что вижу Лэхтанарэ в последний раз.

Спустилась ночь, густой туман окутал реку, потянуло холодом. Никогда ещё дорога через внутренний двор нашей крепости не казалась мне такой длинной. Я шла, не видя ничего перед собой, ощущение близкого и неотвратимого несчастья охватило меня. Страха не было, лишь отчаянная тоска. Смерти я не боялась, зачем, если жизнь потеряла ценность и стала лишь дорогой в Чертоги? Не всё ли одно, насколько долгой она будет?.. Жалко только, что я одна. У меня нет ни семьи, ни детей. И теперь уже не будет...

- Исвен.

Я не сразу отозвалась на собственное имя и обернулась лишь тогда, когда две ладони легли мне на плечи.

- Лорд Артаресто...

Конечно, это был он. Как можно было не узнать по голосу...

- Сегодня на редкость холодная ночь, возьми, а то замёрзнешь.

Плащ, который он накинул мне на плечи, был тёплым и очень длинным. Что-то словно перевернулось во мне, когда он запахнул на мне этот плащ точно таким движением, как когда-то отец. От подступивших слез защипало в глазах.

- Я знаю, как тебе больно сейчас, девочка. Но поверь, что эта разлука не навсегда. Чертоги Мандоса не зря зовут Чертогами Ожидания. Будет день когда вы встретитесь. Там, где не будет места ни войне, ни смерти.

- Все? И мама, и Морнасуло?..

- Конечно все. Так будет, однажды именно так и будет. Просто поверь мне...

- Я верю... Я буду ждать. Я смогу быть сильной...


И тут с башни послышался крик: Тревога! Орки! Это снова начался штурм. Последний...


Такое запоминается на всю жизнь. Нападающих было столько, что все усилия сбросить их со стен сходили на нет, на месте одного убитого врага появлялось десять новых. Ворота трещали под ударами, готовые в любой момент упасть. Потом обрушились и вдруг настала тишина, такая резкая и неожиданная, будто мы все вдруг оглохли. На мосту, у разбитых ворот застыли две чёрных фигуры, словно соткавшиеся вдруг из клочьев тумана. И тот час липкая паутина ужаса сковала сердце. Страх не просто отнимал силы, он ослеплял, оглушал, убивал. Я видела, как один за другим валятся с ног наши дружинники, словно невидимые стрелы поражают их. Темнота стала почти осязаемой. Я вдруг поняла, что уже не стою, а сижу на земле, не в силах пошевелиться. И тут...

А, Элберет Гилтониэль
Сереврен пэнна мириэль!
А мэрэль аглар Элленас!


Песню подхватили все и она словно тонкий луч света пронзила навалившийся мрак.


Те, кто не мог сражаться, покидали крепость. Дорога была одна - по мосту. Но там, на берегу стояли орки и две чёрные фигуры посреди моста, слуги Тёмного Властелина, чьи имена я не решусь назвать. Тенёта их заклятий снова повисли над нашими головами, никогда ещё смерть не стояла так близко. Но песня не смолкла. Лорд Артаресто шёл по мосту с мечом в руке, он смотрел предводителям орков прямо в глаза и продолжал петь.

Мы ступили на мост. Ни одной стрелы не было выпущено со стороны врага. Тёмное заклятье действовало на орков намного сильнее, чем на нас, никто из них и не двинулся с места. Тут я поняла, какой ценой удерживается это хрупкое равновесие. Пока длится Поединок Воли между нашим лордом и теми тёмными, орки нас не тронут, но едва лишь получат приказ - растерзают.

- Уходите! - в голосе Илиндо я слышала почти мольбу, "уходите, успейте, пока есть время"... Сам Илиндо выглядел сейчас даже постаревшим, как атани, но мечь не выпустил, - В пещеры! - прошептал он, когд а я поравнялась с ним. Это значило, в те пещеры ниже по реке, по которым можно добраться почти до Нарготронда, если конечно знать, как идти.

Тьма вновь нахлынула, я почувствовала, как подкашиваются ноги. Ещё шаг - и всё, упаду и пусть делают со мной, что хотят. Линнаро, стоявший рядом, пошатнулся и начал валится навзничь. Собрав силы, я подхватила его, не дала упасть.

- Ничего не вижу... темно.

Я тоже почувсвовала, как темнеет в глазах. "Нет! Не упаду! Я не должна падать!" Стиснув зубы, забросила его руку себе на шею:

- Ну, вставай! Давай, ты ведь можешь! Держись!

Он стиснул моё плечо и шагнул вперёд. Ещё шаг. И ещё.

- Пойдём, пойдём, - шептала я, почти задыхаясь, - я всё равно уведу тебя отсюда, унесу, если нужно, но не брошу! Пойдём!

Заклятие ослепило его, но я стала его глазами и мы шли дальше. Промозглым холодом повеяло, я почувтвовала, как Линаро тоже вздрогнул: высокий воин, одетый в чёрное, преградил нам путь. Внутренне холодея, я узнала Ильсарингве. Самым жутким был то, что в нём, несмотря ни на что, ещё можно было узнать эльфа. Это искажение внушало наибольший страх. Каким-то образом, Линнаро сумел увидеть его сквозь пелену тьмы:

- Atarinya!

Тот, кого когда-то звали Ильсарингве, отшатнулся, словно от удара. Мы прошли мимо, он не тронул нас. Спотыкаясь, я уводила Линнаро всё дальше от моста, а он всё стоял и смотрел нам вслед. Порыв ледяного ветра донёс: "Уходите..." Шедший впереди нас Оланар вдруг решительно шагнул обратно:

- Я никуда не пойду! Я останусь со своим лордом!

- Оланар!!! - оказалось, что при необходимости у меня голос может быть громким, как у Илиндо, - Оланар! Ты хочешь вернуться сюда и отомстить за павших здесь? Тогда сейчас ты пойдёшь с нами! Запомни, для того, чтобы вовремя отступить, нужно порой ещё больше мужества, чем чтобы броситься в бой!

После этих слов Оланар молча последовал за нами. Я видела, как тяжело ему уходить, но не могла позволить, чтобы он остался на верную гибель. Оланар ещё совсем мальчишка, сорока даже нет!


Мы дошли до тех пещер. Не помню, как, но дошли. В одном из гротов, в самой глубине нашлись даже зараннее запасённые дрова, оставленные нарочно, если кто вздумает здесь прятаться. Костёр разожгли самый маленький, чтобы только видеть друг друга. Тириэль, Финдуилас, Олланар, мы с Линнаро.

Здесь тёмные чары оставили наконец нас. Линнаро сказал, что снова может видеть, правда ещё не очень хорошо. Несколькими часами спустя послышались шаги и из глубины пещеры появился Фенеллах, он нёс на руках Халмира. Подойдя к нашему костерку, он бережно опустил его рядом и только что не рухнул тут же.

- Я принёс его, - выдохнул Фенеллах, - он схватился с тем... на мосту. Сделайте же что нибудь!

- Тьма кругом, - шептал Халмир в полузабытьи, - тьма и кровь...

Я поняла, что с ним произошло то же, что и с Форве. Тьма действительно может убивать!

Но тогда рядом с Форве, кроме меня, была Асэа. А теперь я была с бедой один на один. "Эстэ Милосердная! Только бы получилось!"

Спасти поражённого тёмным заклятием можно только силой своей фэа. Как меня тогда хватило, до сих пор не пойму. Помню только, что круги пылли в глазах от усталости, когда почувствовала: всё, не могу больше. "Леди Финдуилас, помоги мне!" Вдвоём нам это удалось.

В костре догорали последние поленья (как ни берегли мы топливо, надолго всё равно не хватило). Я сидела возле Халмира, держа его за руку, кровь стучала в висках так сильно, что казалось, слышно в другом конце пещеры. Халмир открыл глаза и стал осматриваться.

- Где я? - забеспокоился он, - Что с крепостью?

- Минас-Тирит пал, - печально ответствовал Фенеллах.

- Где отец, где все?

- Они вернутся! - Финдуилас старалась говорить как можно увереннее. Однако из попытки успокоить брата у неё мало что вышло: Халмир прекрасно понял, что произошло.

Он с трудом поднялся:

- Клянусь! - голос Халмира гулко отдавался под сводами пещеры, - Я ещё вернусь туда! Я, Халмир сын Ородрета, очищу Тол-Сирион от орков! Клянусь!

"Мы не навсегда оттуда ушли", - добавил он уже тише.

- Вы ещё вернётесь, мой лорд, непеременно вернётесь, - подтвердил Фенеллах, голос его звучал слабо, но твёрдо. Он хотел ещё что-то добавить, но вдруг умолк и замер, уронив голову на руки.

- Брат, что с тобой? - Халмир приподнял его за плечи, и тут мы поняли, что тот без сознания, - Исвен, он ранен!

Я бросилась к Фенеллаху, сдёргивая с плеча сумку с бинтами. То, что я увидела, мне совсем не понравилось: удар пришёлся ему наискось по левому боку и по животу. Пройди лезвие клинка немного под другим углом, Фенеллах стоял бы уже у входа в Мандос. Впрочем, он и сейчас был оттуда недалеко.

- Тириэль, - позвала я, - возьми ветку потолще вместо факела, будешь мне светить. И подбросьте кто-нибудь веток в костёр, иначе ничего не будет видно.

Пламя сразу поднялось вверх, стало светлее. К счастью, я успела всё сделать раньше, чем у нас закончились отстатки дров.

- Всё, - я вытерла ладонью взмокший лоб, - Если мы в близжайшее время доберёмся в Нарготронд, с ним будет всё в порядке.

Фенеллах очнулся, обвёл помутневшими глазами пещеру:

- Я вытащил оттуда своего лорда. Дальше - неважно. Главное, что он жив, а мне теперь и в Мандос отправиться не страшно.

- Попробуй мне только! - чуть не со слезами воскликнула я, - Ни в какой Мандос я тебя не пущу, там и без тебя слишком тесно! - кажется, я всё-таки плакала, - Попробуй мне только, я тебя из Чертогов за уши вытащу!

- А я помогу, - спокойно прибавила Финдуилас.

Я ругалась скорее от облегчения, что всё обошлось и Фенеллах останется жив. Он посмотрел на нас с Финдуилас и улыбнулся:

- Представляю, как это будет выглядеть!

- Ну вот, - сказала я, - раз шутить не разучился, значит точно выживешь. Только пить тебе до утра нельзя, потерпи.

- Не волнуйся за меня, я свой долг выполнил, остальное - не важно... - и Фенеллах заснул на половине фразы.

Я задремала, сидя рядом с ним, но через пару часов, наверное, пробудилась от шороха и при свете дотлевающего костра увидела, как этот герой пытается встать.

- Куда, несчастный?! Швы разойдутся - что я с тобой делать буду?!

- Я должен быть рядом со своим лордом, - упрямо отвечал он.

- Опомнись, Фенеллах, ты же лежишь рядом с ним!

Но тот уже кое-как поднялся, доковылял до Халмира и улёгся спать у него в ногах.

- Я с тобой стареть начну! Запомни, Фенеллах, пока ты ранен, то я тебе и лорд, и командир и Эру Единый! Лежи смирно, наказание моё, а то усыплю!

Моя возмущённая тирада похоже развеселила Оланара. Во всяком случае, лицо у него было такое, будто он с трудом удерживается от смеха.

- Брат, не дёргался бы ты, в самом деле, - пробормотал Халмир сквозь сон, - себе же ведь только навредишь.

- Да, мой лорд, - невозмутимо отвечал Фенеллах, приэтом отчаянно кося глазами в мою сторону, так что не совсем понятно было, к кому эти слова относятся.

Я укрыла братьев одним плащом и вскоре оба вновь уснули. Ко мне же сон не шёл и я ещё долго сидела, глядя в темноту пещеры, пока вдалеке не замелькали огни факелов. Это отряд из Нарготронда наконец разыскал нас.


Здесь можно и закончить моё повествование. Только записать это было ещё тяжелее, чем пережить. Над записями я пролила больше слёз, чем за два года осады. Наверное, только сейчас, когда всё осталось в прошлом, начинаешь в полной мере осознавать всю невосполнимость и боль потерь. Память моя нынче как надгробный камень, столько хранит она ушедших имён. Отец, Алдор - атани, Лэхтанарэ - воительница из Химринга, Ломэлассэ, Форве, Асэа - наставница моя, до последнего оставалась в крепости подле мужа и погибла, спасая знамя Минас-Тирит... Тириэль уже тоже нет, она умерла ровно через год после гибели Форве. Надеюсь, там, куда она ушла, они вместе. Как живые стоят они перед моими глазами. Но никогда уже не вернуться обратно тем, чья кровь слилась с водами Сириона. Разве что в новом, изменённом мире суждена нам встреча. Пусть же память о них придаст сил и твёрдости в трудный час тем, кто придёт потом и кому суждено продолжать начатое ими.

Не плачьте, но помните...




return_links(); //echo 15; ?> build_links(); ?>