Эстелиан

Как слово наше отзовется?

Не хочу в светлое будущее, не пойду туда, не буду. Напоминает капризного ребенка, не так ли?

На букву «Ц». Цензура. Цепи. Цепи, сдерживающие полет фантазии, дабы он чего не натворил, этот полет. Так называемый «книжный вопрос» в моем понимании. Книг много, всякие попадаются, много нехороших слов, дурно влияющих на сознание ребенка и вообще гомо сапиенса.

Выйти из этого извечного «книжного вопроса» предлагали еще два века назад, даже до этого, и ответов была масса. Выбирали обычно из двух:

1. Собрать бы книги все да сжечь

2. Ввести цензуру

Первый ответ ставит под сомнение вообще логику всех размышлений в дискуссии. Второй обращает нас к вопросу свободы слова.

Долой партийность литературы! Да здравствует перестройка и гласность! Хлынувший поток мата, порно и беспредела все помнят? А потом водная гладь улеглась… о нет, товарищи, я не сужу, увы, я просто констатирую факт.

Судить отныне запрещено, и цензуры нет. Но отчего так много уже стонов: «Даешь цензуру, мать твою!». Причем отчего-то стоны эти не бодро-социалистические, а, скорее, задавленно-анархичные? Граница дозволенного проходит там, где… Там, где проходит эта граница? Там, где ярый блюститель нравственности падает в обморок? О, нет, товарищи: он-то в обморок хлопнется, а товарищ в наколках, что покрепче, дымя махоркой, только этого и ждет и уже дымится сам, ведь ему так и надо, все по кайфу, давай еще!!!

Граница в таком случае должна исходить из среднего арифметического, если уж на то пошло. И это число заставляет большинство серьезно задуматься. В мажоре наши соотечественники 50 на 50 решают, что цензура нужна \\ не нужна. Но в литературе все иначе.

Мы кричим: долой педерастов со страниц книг! А нам в ответ: извольте, где закон? Не нравится – не читай. Мы умираем от инфаркта, не дождавшись изъятия постельных сцен из текста, а нам кажут фиги, и хренушки вы докажете, что это безнравственно. Нравственно все!

Стоит лишь постараться понять. Можно с пеной у рта доказывать, что тот или иной фрагмент есть порочное злодеяние против человечества. Но, как известно, не зарекайся! У себя в глазу ВНИИ Древ можно и не заметить, пока у другого линзу будешь искать. Кто знает, к какому жанру обратитесь вы через год \\ месяц \\ день. Где ваша толерантность, товарищи-демократы?

Есть хорошее замечание: человек человеку волк. Писатель писателю – свин. Но не рой другому яму, дабы самому не обделаться. Цензура в массовом порядке не есть зло? Но она есть та же яма. Я не придерживаюсь позиции М. Веллера, который матерным русским толкует о срочном введении цензуры. Но как, скажите мне, как можно с таким рвением просить цензуры, как вы сам, Веллер, говорить-то будете? Будет, будет тебе, родной, цензура, и повяжут тебя за твой великий и могучий!

Ибо нет в мире совершенства. И все суета. Еще Экклезиаст сказал, а мы до сих пор не можем уловить. Вот образец для нравственности! Было и денег много, и жен, и детей, и чего только не было; так ведь дал еще и мудрости Бог! Идеал человека. Попробуй не быть мудрым с тысячью жен! Что, Рокфеллер, зубками-то в могилке поскрипывает, переворачивается, небось. И где тут в Библии цензура? Почитайте повнимательнее, и все поймете на тему божественного устройства. Но атеист и антисемит могут продолжать задавать вопросы.

Что препятствует цензуре, и какой ее собираются сделать?

1. Ее предлагают сделать повсеместной и негласной, т.е. корректировать тексты по усмотрению узкого круга ограниченных людей, и без оповещения широкой общественности.

Проблемы: мы уже сталкивались с подобной организацией. Напомнить? РАПП, ЦК КПСС, РКП(б) – все эти примеры достаточно ярко иллюстрируют эффективность и общественную пользу описанных драконовских методов. Хотите назад? Консерватизм? Мудрость предков? Извините, плеер мотает быстро: или свальный грех князя Игоря, или двадцать первый век и свобода слова. Верно, заметьте, так, на всякий случай: где тот СССР – и где фэнтези?!

2. Цензуру намереваются сделать также недоступной для простых смертных, но с оговорками. Сокращение текста, коли таковые будут, обязаны быть указаны соответствующими знаками, а все, что изымается из текста, становится доступным оговоренным группам людей.

Проблемы: те же, что выше, плюс правила изъятия фрагментов текста. Стоят знаки, текст короче. Что именно изымать? Насколько может быть текст сокращен? Какие партии определяют сокращение каждого текста. Или откровенные сцены просто будут заменены черными купюрами? Группа людей, которой доступны информация. Кто? Женщины или мужчины? После 16 (18, 21), или кто? Партийные работники? Сотрудники КГБ? Евреи, кавказцы, хоббиты?

3. Цензура вывешивается открыто, но теряет при этом свое значение ограничителя, скорее, приобретает значение карателя. Общественного карателя. Все, кто недоволен книгой, голосуют за изъятие определенных отрывков или т.п.

Проблемы: сведение личных счетов приобретет поистине катастрофический размах, особенно в Сети. Кто будет контролировать голосование? Сколько голосов нужно получить в черный список? Можно ли будет таким образом «заказать» книгу?

4. Самое оптимальное. Нет цензуры! Ваша фантазия, что, собственно, и является единственной границей нашего жанра, (вы, надеюсь, поняли уже, что мы не о поэзии восемнадцатого века говорим?).

Проблемы: а разве они есть? Шучу. Есть, без сомнения, о них, в основном, в дискуссии и говорится. Но…

Не судите, да не судимы будете. Настоящий актер исполнит блестяще свою роль, даже если в зале один зритель, и тот случайно забредший алкоголик дядя Ваня. То, что вам – порнуха, для кого-то станет своим Кораном (Библией, Торой, Бхагават-гитой). Короче, не нас судить, потому как грешны. Да, насчет Библии, да простят меня христиане.

Уголовный кодекс ничего не говорит про цензуру печати. Но в нем предусматривается статья за: совращение, изнасилование, домогательство, полигамию и сексуальное принуждение. Посадят насильника? Найдут и посадят. Рассмотрим более мягкий случай: вот сорок пять лет мужику, самый расцвет Гумберта Гумберта, Лолита, нимфетки и трагедия среднего возраста. Гулял этот зрелый еврей, гулял, и вот зашел он в сад. Наш аналог – темный подъезд. И увидел там очаровательное создание: девочку тринадцати лет. И сказал девочке: ты такая красивая. Девочка засмущалась. Еврей домогательств не прекратил. Он сладко уговаривал девочку сесть с ним на скамеечку, рассказать о себе. Затем совратил. Совратил, совратил еврей евреечку, а потом праведные люди записали этот случай, и прославляли мудрость и мужество царя Соломона. И этот случай, как пример ИДЕАЛЬНОГО ЧЕЛОВЕКА записан в книге книг, в песни песней, в книге, что дала религию почти всему миру. Легенда? Может быть, не спорю. Но легенда, давшая начало мировой религии, которую положено почитать. Так что? Где ваша мораль? О, о, не так прост Гумберт, как его малюют; не зря выбрал Набоков 12-летнюю Лолиту из бесчисленного множества вариантов.

Вопрос в зал: а прославили бы царя Соломона, коли бы не был он царем? Хи-хи, девочки в заднем ряду перемигиваются с мужчинами, и понимают, что царь Соломон – это куда более приятный вариант по сравнению с пятидесятилетним пьяницей-слесарем, который и глупый, и пьяный, и двух слов связать не может, а все так же домогается. И что? Чем по сути отличается старый еврей от старого слесаря? Моется чаще? Господи, не заставляй меня, грешную, копаться в грязном белье сынов Израилевых, я и так уже устала позорить цензоров.

Тов. Брандир уверяет нас, что все ужасные случаи: мальчик зарезал мать, бешеные подростки зарубили школьного сторожа, и все такое, типа:

Дети в подвале играли в гестапо
Насмерть замучен сантехник Потапов,

в общем-то, происходит от бескультурья. Вот мол, почитали детишки Перумова – и пошли тут мало-мало зарезайт кого попало. Но я хотела бы знать, чем связаны эти кровавые преступления с цензурой конкретно литературы. Вот, мол, в 1996 году написал кто-то что-то, и с тех пор пошли маньяки и извращенцы. Найдите мне книгу без крови и ужасов, без поцелуев и т.п. вот мол, напишите все как надо, без всяких пикантностей, и тогда все будет тип-топ, дети пойдут что надо. Мне хочется товарища Брандира тут же спросить, но шепотом: а у вас дети есть? Цитирую Посадника: «Любой психолог скажет вам, что дети не только веселы и добры. Они же еще и сверх меры коварны, злобны и жестоки». О, да, тут не поспоришь. Взрослый не станет отрывать крылышки мухе, что, кстати, есть самый безобидный вариант. Взрослый подавит в себе позывы к некромантии. Ребенок – нет. Так кого от чего ограждать? Взрослых от детей, детей от взрослых, или тех и других от телевизора? Помнится, на уроках Закона Божьего нам говорили, что телевизор от лукавого, потому что у него две антенны, как у лукавого – рога. Логика интересна, да?

Так что, тов. Брандир, вас я спрашиваю: новости смотрим? Фильмы смотрим? Ток-шоу? А может, вы хотите сказать, что ребенком не были, а в детстве только и занимались, что на пианино играли да энциклопедии зубрили? Я вас спрашиваю? Правильно, давайте, давайте вернемся в пещеры, там-то, верно, нет телевизора – нет проблемы. Там точно все культурные были. Ан нет! Ого-го культуре нашей. Аллах, дай мне силы донести до людей: наше массовое насаждение культа приличного человека и порядочного гражданина началась с 1917 года, а нашему виду 2 000 000 лет!

Так раньше, чем вы есть человек, вы животное. И кто с этим спорит, никогда не докажет обратного. Хотим кушать. Хотим спать. Хотим размножиться. Дополните исключительно человеческими качествами. Агрессия к своему виду, непомерная агрессия. Вы в природе такого нигде не найдете. Что, воля? Посмотрите на волка в капкане. Отгрызет лапу, калекой будет жить на свободе. Его свои сожрут, одноногого, – но в руки не дастся. Чем человек выше волка в этом аспекте? Ты животное, я животное, мы стадо. А иногда стая; в этой стае у всех есть место, мы принимаем почти всех. Да, иерархия, да, сложности с получением места под солнцем, но уж если ты его получил, то постараешься не потерять. И что же? От чего предлагает тов. Брандир оградить нас? От чего, от натуры человека? Ах, нет, мы не такие, мы выше, мы почти античны и прекрасны. Поздравляю соврамши: античность – это не только Венера, Колосс и Архимед, это еще и рабы, гладиаторы, кровь и грязь. Античность! Брандир, ах, Брандир, вашу энергию бы да в мирных целях. Зачем было умнейшим римлянам, патрициям, людям философии и сената, торчать полгода на скачках или в Колизее, вожделеющее пялясь на смерть прекрасных мужчин (и женщин!)? значит, это в природе человека – быть жестоким, постоянно искать крови и страсти, хлеба и зрелищ. Значит, не в наших силах это изменить.

Цензура! Вот жалкое орудие борьбы, призванное незаметно от человека его самого отгородить от ужасов повседневной жизни. Преступность растет не от Перумова (что это я о нем; есть еще столько дивных авторов). Да хоть сто таких книжек он напишет – что, думаете, воры в законе стали ворами, когда в хоббитов переиграли?!

Нас презирают за игры, где в смерть мы играем. Верно, есть за что презирать. «Ах, я на самом деле умер, я почувствовал то-то и то-то, какой ужас!». Да, ролевые игры тоже могут по жестокости соперничать с очень многими крутыми боевиками и триллерами. Девочки, поработайте санитарками в психушке, вам станет гораздо проще жить. Мальчики, в армию, и не потому, что экзаменов сдать не можем. Посмотреть на жизнь. Посмотреть – и понять, что больше играть в смерть с деревянным мечом уже не хочется отчегой-то. Отчего? Увидели смерть и жизнь, поигрались, хватит. А если изнуренный бездельем студент с неплохими мозгами и кучей свободного времени праздно шатается и ищут проблем на пятую точку, то тут и до уголовщины недалеко. Аналогично дети: делать нечего, вот и пришел конец сантехнику Потапову. Нервные расстройства, дурная экология, социальный фактор, плохая семья. Я знаю, знаю, на каждую мою реплику пять опровержений, но дайте мне песню допеть.

Цензура ничего не даст, тем более в ограниченном круге людей. Вот, вас семеро, или двадцать вас, или сто. Ладно. И вы ходите по кругу, гоняя цензуру на каждое творение этого узкого круга. Гоняйте, пока не осточертеет! Гоняйте, ибо это на благо. И как святая инквизиция, вы будете жечь и жечь, пока не вытравите всякую индивидуальность из сайта (чата, форума). Вот она, палка-добивалка, палка о двух концах, только ее в фэндоме теперь не хватает! Без нее проблем мало!

Я вообще-то никого никуда не подталкиваю. Я прямо намекаю.

Короче, мы имеем безнадежно запущенный вопрос, клубок которого не распутать одному, двум, трем. Это надо делать Иванушкиным методом: рубить. Докажи, что ты не верблюд, изъять из текста все намеки… намеки на что? На кровь? На секс? На брань? Зайдите на сайт к Леониду Каганову. Много очень полезной информации.

Цензура. Потерявшая всю свою мишуру. Выкиньте из классического фэнтезийного романа кровь и смерть. Выкиньте любовь и секс. Выкиньте все жестокое и некрасивое, выкиньте все нехорошее и мерзопакостное, а также все блевотогенное. И что останется? Завуалированное нечто, много магии (и то не всякой), много бесполых персонажей, очень много пустого, неинтересного. Если кто-то при цензуре сможет написать нечто великое, то это будет гений. Я что, сказала что-то новое? Да уже десятками лет доказано, что противодействие сильнее самого действия, а запретный плод сладок. Это не открытие; мы вообще, на мой взгляд, все дико скучны, занудны и банальны со своими проблемами. Но ничего, жить надо, как умеем. Нильс Бор на двери своей лаборатории написал: «Здесь можно говорить все, кроме банальностей». Причем с умным лицом банальности произносим мы все, трепать языками можно хоть до посинения. Перейдем к делу, да и откорректируем того же Еськова. Вам еще не весело?

Я никого не призываю.

Коротко о главном: цензура в нашем обществе себя изжила. На каждую аудиторию есть свой писатель. Мне уже, например, о чем-то говорит тот факт, что так много жестокости на страницах книг, в фильмах и т.д. и т.п. у них товар – у нас купец. Мы имеем, опять-таки, то, что заслуживаем.

Уффф…

З.Ы. Добавьте ИМХО везде, где можно, чтобы хоть как-то меня оправдать.

Эстелиан

Размещено: 12.12.03