Никаэль

В защиту Апокрифов или "Мы сотворили их!"

"Вскочив на ноги, Дьявол грохнул по столу массивным, волосатым кулаком. Из ушей у него взвились тоненькие струйки дыма.

- Вы сотворили нас! - завопил он. - Своими грязными, злобными умишками; своими прекрасными, расплывчатыми умами; своими мямлящими, неопределенными, томящимися, боязливыми умами - вы сотворили нас и мир, в который нас поместили. Вы сделали это, не ведая, что творите, и вас нельзя за это винить, хотя можно было бы предположить, что люди, столь сведущие в физике и химии, смогли бы разобраться и в этих невозможных вещах, которые, как утверждают ваши ученые, происходить не могут."

Наверное, многие узнают эту цитату - монолог Дьявола из романа Саймака "Вы сотворили нас" - истории о том, что человеческая мысль обладает энергией, и энергия эта не рассеивается бесплодно и беспоследственно для Мира, в котором живем мы. Что рядом с нами существуют Дьявол и Дон Кихот, Санта-Клаус запрягает своих оленей, и битва при Геттисберге проходит именно так, как описано в учебнике по истории, потому что сила мысли множества людей воплотила их из небытия и сделала такими, какими эти люди себе их представляли - Дон Кихот благороден и доверчив, а Дьявол почти всесилен по части каверз, но боится святой воды…

Но вот появились "Апокрифы". Они пишутся к любимым произведениям, тем, которые задевают за живое и бередят фантазию. Герои которых несомненно уже живут "Там", ибо слишком многие думали о них, переживая в воображении историю их жизни, и некоторые из этих многих зашли так далеко, что воскликнули "Автор! Все было совсем не так!" Правда, почти наверняка эти некоторые, не обладая литературным талантом основоположника, пишут свои произведения неизмеримо хуже, а большинство из них шутки ради приписывают несвойственные им изначально пороки (обычно склонность к винопитию, влекущую к необдуманным поступкам), а также "легкость мысли необыкновенную". Казалось бы, именно про них, не заслуживающих доброго слова, продолжение дьявольского монолога: "Некогда наша земля была заселена стойким народом - некоторые из нас были откровенно добрыми, другие - столь же откровенно злыми. Я не обманываю вас, друзья, - лично я принадлежал к числу самых злых. Но у нас, по крайней мере, была цель, и стремление к ней уравновешивало добро и зло, чертей и фей. Но к чему мы пришли теперь? Я говорил вам об этом. Теперь среди нас Ли Абнер, Чарли Браун и Пого. Среди нас Сиротка Энни и Дагвуд Бамстед, Двойняшки Бобси, Горацио Олджер, мистер Магу, Тинкербелл, Микки-Маус, Хауди-Дуди... У них нет характеров…Нет ни вкуса, ни стиля. Совершенно бессодержательные существа. Нет в них ни честного зла, ни подлинного добра - от их добродетелей попросту тошнит."

Но… Но! "Апокриф" или "извращение" пишется не про какого-то героя с тем же именем, а про того самого. Любимого! Или ненавидимого! Принадлежащего Первому Автору (если можно так выразиться). Так может быть, своими жалкими попытками "дописок" и "переписок" мы даруем героям свободу воли? Ведь герой, особенно Главный Герой, несвободен, он создан Автором, вся его жизнь (по крайней мере, в пределах романа) описана и расписана во времени, его характер и нрав, его сердечные склонности, полученные им воспитание и жизненный опыт, его физические возможности и способность ума, его привычки, наконец, измыслены и закреплены документально. Увы! Герой обречен вечно следовать туда, куда ведет его его Создатель и чувствовать при этом то, что ему предписано.

Да, но… Воплощает образ не только и не столько Автор, сколько читатели. Допустим, некоторые из них не совсем согласны с авторской мыслью, однако каждый из них не согласен по-своему. Флуктуация, создаваемая одним-единственным умом пренебрежимо мала, и герой обречен бесконечно проживать одну и ту же жизнь. Но если же кто-то из "несогласных" запишет свое видение событий (и растиражирует его), он поведет за собой мысли других. Возможно, эти другие будут в свою очередь не согласны с ним, не поверят его рассказу, посмеются над недостатками стиля изложения или возмутятся интерпретацией и гневно захлопнут книгу - отбросят рукопись - закроют файл - выключат магнитофон… Все равно, какое-то время они разделяли мысль апокрифиста, усиливая ее многократно, внося помехи в реальность исходного повествования. И у Героя появляется выбор. И кто сказал, что это выбор из двух вариантов! Две линии определяют плоскость, но плоскость содержит бесконечное множество линий… А если апокриф не один! И "плоскость судьбы", развернувшаяся из авторской линии, изгибается, скручивается, может быть, пересекается с иными подобными себе…

А как же "Кто-то отпускал на свободу мастера, как сам он только что отпустил им созданного героя. Этот герой ушел в бездну, ушел безвозвратно, прощенный в ночь на воскресенье сын короля-звездочета, жестокий пятый прокуратор Иудеи, всадник Понтий Пилат"? Простите, но Мастер далеко не первый, кто писал о Пилате!

Ноябрь 2002.
Никаэль.

Размещено: 09.06.04